— Надо что-то придумать, — сказал Андерс. — Не можем ведь мы так вот болтаться без дела все лето. Что бы это изобрести?
Он запустил руку в свою густую черную шевелюру и принялся усиленно думать.
— Пять эре за хорошую идею, — объявила Ева-Лотта.
— Цирк, — неуверенно произнес Калле. — мы устроим цирк?
Ева-Лотта спрыгнула с качелей.
— Пятак твой! Давайте сразу и начнем!
— А где? — спросил Андерс.
— Да в нашем саду, — решила Ева-Лотта. — Где же еще?
Сад булочника и вправду годился для всего на свете, так почему же не устроить в нем цирк?
Перед домом Лисандеров красовались роскошные клумбы и расчищенные дорожки. Зато позади дома, где сад постепенно спускался к реке, он рос сам по себе. Это было незаменимое место для всевозможных игр. Ровная площадка, поросшая короткой травой, отлично подходила и для футбола, и для крокета, и для всяких спортивных упражнений. Здесь же поблизости находилась пекарня. Над этой частью сада постоянно носился волшебный запах свежеиспеченного хлеба, удивительно приятно смешанный с ароматом сирени. И если терпеливо и настойчиво крутиться около пекарни, то можно дождаться, пока папа ЕвыЛотты высунет в окно голову, увенчанную белым колпаком, и спросит, не хочет ли кто свежую булочку или крендель.
А поближе к реке росли два старых вяза, словно созданных для того, чтобы на них лазить. Можно было без особого труда забраться на самую макушку, откуда открывался отличный вид на весь город. Вот речка серебряной лентой вьется между старыми домами, вон сады и маленькая деревянная часовенка, а там вдали, на холме, — развалины замка…
Речка служила естественной границей сада булочника. Над самой водой простирала свои ветви корявая ветла, с которой очень удобно было удить рыбу. Друзья часто сидели здесь, и Ева-Лотта, разумеется, захватывала самое лучшее место.
— Цирк должен быть возле пекарни, — сказала ЕваЛотта. — У задней стены.
Калле и Андерс одобрительно кивнули.
— Найдем брезенты, отгородим площадку, поставим на ней скамейки для зрителей, и можно начинать! — выпалил Андерс.
— А может быть, все-таки приготовить несколько номеров? — насмешливо заметил Калле. — Тебе-то, конечно, кажется, что, ты только выйдешь, как все зрители помрут со смеху! Такому шуту и готовиться не надо! Но ведь в настоящую программу надо включить акробатику и еще что-нибудь.
— Я буду наездницей! — воскликнула Ева-Лотта. — Возьму нашу лошадь, которая хлеб возит. Красота! И она послала воздушный поцелуй воображаемой публике.