Снизу, из-под бетонных лепестков опор, телебашня производила куда более сильное впечатление, чем издали. А ведь наверняка большая часть москвичей никогда в жизни и не подымалась на обзорную площадку, воспринимая башню лишь как непременный силуэт в небе, утилитарный и символический, но никак не место отдыха. Здесь, как в аэродинамической трубе замысловатой конструкции, гулял ветер, и на самом крае слуха бился едва уловимый тягучий звук — голос башни.
Я постоял, глядя вверх, на решетки и проемы, изъеденный раковинами бетон, на удивительно грациозный, гибкий силуэт. Она ведь и впрямь гибкая: бетонные кольца на натянутых тросах. Сила в гибкости. Только в ней.
Потом я вошел в стеклянные двери.
Странное дело: мне казалось, что желающих посмотреть на ночную Москву с высоты трехсот тридцати семи метров должно быть в избытке. Нет. Даже в лифте я поднимался один, точнее — с женщиной из обслуживающего персонала.
— Думал, будет много народа, — сказал я, дружелюбно улыбаясь. — У вас всегда так вечером?
— Нет, обычно шумно. — Женщина ответила без особого удивления, но нотку недоумения в голосе я все же почувствовал. Коснулась кнопок — стали сходиться двойные шлюзовые двери. Мгновенно заложило уши и прижало к полу — лифт рванулся вверх — быстро, но поразительно мягко. — Часа два, как поток схлынул.
Два часа.
Вскоре после моего бегства из ресторана.
Если в этот момент на башне развернули оперативный штаб, нет ничего удивительного, что сотни людей, собиравшихся ясным, теплым весенним днем подняться в заоблачный ресторан, внезапно изменили свои планы. Пусть люди не видят, но они чувствуют.
И им, пусть даже никак не причастным к происходящему, хватает ума не приближаться к Темным.
Конечно, на мне облик Темного мага. Весь вопрос в том, достаточно ли подобной маскировки? Охранник сравнит мой облик с вложенным в память списком, все сойдется, и он ощутит наличие Силы.
Станет ли он копать глубже? Станет ли проверять профили Силы, выяснять, Темный я или Светлый, на какой ступени нахожусь?
Пятьдесят на пятьдесят. С одной стороны, это необходимо. С другой — всегда и всюду охранники пренебрегают подобным занятием. Разве что им нестерпимо скучно или они едва-едва приступили к работе и еще полны рвения.
В конце концов, пятьдесят шансов из ста — очень и очень много по сравнению с шансами спрятаться от Дневного Дозора на улицах города.
Лифт остановился. Я даже додумать все толком не успел, подъем занял секунд двадцать. Такую бы скорость — да в обычных многоэтажных домах.
— Приехали, — почти весело сказала женщина. Похоже, я был чуть ли не последним на сегодня посетителем Останкинской башни.