— Конечно, Света.
Благодарная улыбка. Мое имя трудно сократить до уменьшительного, Антошка — это уже перебор, слишком широкий шаг.
— Спасибо, Антон. Знаешь… я и впрямь сама не своя. Уже дня три.
Конечно. Трудно оставаться собой, когда над тобой занесен меч Немезиды. Ослепшей, рассвирепевшей, вышедшей из-под власти мертвых богов Немезиды…
— Вот сегодня… да ладно…
Она хотела мне рассказать про Игната. Она не понимает, что с ней происходило, почему случайное знакомство едва не дошло до постели. Ей кажется, что она сходит с ума. Всем людям, попавшим в сферу деятельности Иных, приходит подобная мысль.
— Светлана, может быть, вы… может быть, ты с кем-то поссорилась?
Это грубый ход. Но я спешу, спешу, сам не понимая почему. Воронка пока стабильна и даже имеет тенденцию к снижению. Но я спешу.
— Почему ты так думаешь?
Светлана не удивлена и не считает вопрос слишком уж личным. Я пожимаю плечами и пытаюсь объяснить:
— У меня так часто бывает.
— Нет, Антон. Ни с кем я не ссорилась. Не с кем, да и незачем. Во мне самой что-то…
Ты не права, девочка. Ты даже не представляешь, насколько не права. Над тобой висит черная воронка таких размеров, что возникают раз в столетие. И это значит, что кто-то ненавидит тебя с такой силой, какая редко отпущена человеку… или Иному.
— Наверное, надо отдохнуть, — предположил я. — Куда-нибудь уехать… в глушь…
Я сказал это и вдруг подумал, что решение проблемы есть. Пусть неполное, пусть по-прежнему смертельное для самой Светланы. В глушь. В тайгу, в тундру, на Северный полюс. И там произойдет извержение вулкана, упадет астероид или крылатая ракета с ядерными боеголовками. Инферно прорвется, но пострадает лишь сама Светлана.
Как хорошо, что подобное решение для нас столь же невозможно, как предложенное Темным магом убийство.
— О чем думаешь, Антон?
— Света, что у тебя случилось?
— Антон, слишком резко! Уводи разговор, Антон!
— Неужели так заметно?
— Да.
Светлана опустила глаза. Я все ждал крика Ольги о том, что черный вихрь начал свой последний, катастрофический рост, что я все испортил, сломал и на совести моей отныне — тысячи человеческих жизней… Ольга молчала.
— Я предала…
— Что?
— Предала свою мать.
Она смотрела серьезно, без всякой гнусной рисовки человека, совершившего подлость и кичащегося этим.
— Не понимаю. Света…
— Моя мать больна, Антон. Почки. Требуется регулярный гемодиализ… но это полумера. В общем… мне предложили… пересадку.
— Почему тебе? — Я еще не понимал.
— Мне предложили отдать одну почку. Матери. Почти наверняка она приживется, я даже анализы прошла… потом отказалась. Я… я боюсь.