— Секундочку, пожалуйста, я соединю вас с его ассистенткой.
Выдерживаю следующую порцию дежурных фраз, но доктор Миллер в данный момент занят с пациенткой.
— Простите, я могу оставить ему короткое сообщение?
— Конечно, — кисло произносит ассистентка, развеивая — в очередной раз — миф о неизменной вежливости американцев. Странно. Лично я всегда стараюсь угодить иностранцу: ведь в этот момент я представляю всю нацию!
— Передайте ему, пожалуйста…
— Подождите… Да, продолжайте.
— Просто передайте ему, пожалуйста, — стискиваю зубы, — что Кимберли Энн может позвонить мне в любое удобное время, чтобы обсудить известные ей вещи.
— Простите?
— Вещщи! — грохочу я. — Теперь вы должны сказать: «будьте здоровы»!
— Простите?
— Ладно, не обращайте внимания, — бормочу я, удивляясь сама себе. Ну, почему я постоянно унижаю себя, вылезая с разными шутками, причем такими бородатыми — куда там Санта-Клаусу! — Большое спасибо, до свидания.
На самом деле я отнюдь не собираюсь брать в голову всю ту новомодную чушь, которую станет нести Кимберли Энн. Дружеский жест — вот что важно. В общем, папа порадуется. Падаю на стул, рассуждая, что облачко-то облачком, но, по большому счету, добрые намерения — это суровое испытание, и у меня просто нет сил — ни моральных, ни физических — звонить сейчас Солу. Живо представляю себе его радостное лицо. Все же я скучаю по нему, чуть-чуть. Сол — джентльмен. Джентльмен, обожающий комфорт, — его собственные слова! — как домохозяйка средних лет. Нет. Неправда. Я ни капельки по нему не скучаю. Вместо Сола звоню Крису.
— Есть хоть какая-то надежда, что ты, мм, свободен сегодня вечером?
— Возможно, — отвечает он. — А что? Корешок тебя кинул?
Устало хихикаю.
— Ты же знаешь — Робби просто друг. Нет, даже не друг! Знакомый. В общем, я подумала, что, раз уж сегодня канун Дня св. Валентина, то я могла бы приготовить для нас ужин.
— Ужин? — переспрашивает Крис.
Я знаю, едок он тот еще: кожа да кости, и мне редко удается увидеть, как он ест.
— Э-э, да, — отвечаю я, искренне надеясь, что не сморозила, по глупости, чего-нибудь ужасного, что можно истолковать двояко.
— Канун Дня святого Валентина? — продолжает Крис.
— Это шутка, — невнятно бормочу я, слишком поздно сообразив, что 14 февраля, — особый день.
Получается, я занесла топор фальшивого романтизма над его невинной головой и нашими уязвимыми отношениями. Пожелала, чтобы его чувства вылились в пестрые букеты, слащавые открыточки и сентиментальные подарки.
— Я что хотела сказать, — добавляю я поспешно. — Я хотела сказать, что завтра — День святого Валентина, но не надо ничего такого делать.