Боюсь, что здесь он отнюдь не перегибает палку. Изо всех сил стараюсь не заплакать, и мне это удается.
— Я тебе вот что скажу, — рычит он. — Тот придурок, с которым ты зависаешь, и его сраная группа, — они меньше, чем ничто! Другие приходят и уходят, а эти — ушли раньше, чем пришли! Так и передай ему от меня, родная: говно не отполируешь!
Он швыряет трубку с такой силой, что у меня едва не разрываются барабанные перепонки. Тяну себя за волосы. «Три волосинки», — думаю я совершенно бесстрастно. Хочу позвонить маме и все исправить, но не могу. В любом случае, она уже на пути к Тони: эдакое бедствие для остальных участников движения, в своем голубом «метро», движущемся со скоростью садовой тачки, прямая как жердь, нос в дюйме от ветрового стекла, кисти рук сжимают руль в положении «без десяти два». Обязательный макияж перед выходом из дома. Никто не красит губы так, как это делает моя мама. Нанеся первый слой, стирает его бумажной салфеткой и наносит помаду еще раз. Затем сует в рот палец и резко, с хлопком, выдергивает его. «Иначе, дорогуша, зубы будут красные, а это вульгарно», — объяснила она однажды. Представляю ее напудренное лицо, отмеченное годами забот и сериала «Она написала убийство», и мне становится стыдно. Мама не виновата. Ни в чем. Мое раздражение съеживается, на его место приходит приторно-тягучее чувство вины. Мама всегда хотела только самого лучшего, а я сделала ей больно. Вот только себе я сделала еще больнее. В каком-то приступе умопомешательства решила, что могу сбросить Тони с его пьедестала. Словно какая-нибудь ханжа из Викторианской эпохи, пыталась вызвать в маме неприязнь ужасными историями о бесчестии, позоре и незаконнорожденных младенцах! Но вместо этого лишь подлила масла в огонь эдиповой одержимости. А себя выставила мелочной склочницей и курицей безмозглой. Я — всеми позабытая крестная, пытающаяся разрушить брачные перспективы Спящей красавицы. Моей маме за меня стыдно.
Однако даже сильное чувство вины не может полностью смыть несправедливость всего произошедшего. Да, признаю, я сама накликала на себя беду, но одна мысль никак не выходит у меня из головы: пусть я в немилости, но почему это репутация Тони всегда безупречна? Разве это я сбила с толку обученную на поиск наркотиков собаку на рок-фестивале в Ридинге, специально положив на заднее сиденье своего черного «бимера» пакет с сырными булочками? И разве я избавилась от беременной девушки, словно от мешка с засохшей капустой, потому что она, видите ли, причиняет мне «неудобства»? Но маме, все равно, стыдно за