— Он знает, — произнесла Марина.
— Да, — кивнул Христо. — И потому ты здесь, Андрей. Марина, кажется, уже говорила с тобой на эту тему?
— Нет, — соврал я, с удовольствием увидев, как лицо девушки краснеет.
— Ну что ж, — спокойно продолжил Христо. — Тогда я скажу тебе. Мы все видим всполохи, тот, кто утверждает, что не видит их, — лжет. Это проблески истины, отголоски прошедшей грозы. День Гнева одолел человека, однако ему не удалось до конца истребить память. Память бессмертна, как бы кому-то не хотелось обратного.
— Мне хотелось бы.
— Понимаю, Андрей. Я сам поначалу боялся всполохов, и не желал быть тем, чей образ предлагала мне память. Христо Ивайловым, сыном советника болгарского посольства, избалованным мальчиком, больше всего в жизни любящим ночные клубы, девочек и таблетки экстази. Или вот, Вовочка… Всполохи больше всех донимают его. В мире бывших он был важной шишкой, настолько важной, что мог бы предотвратить День Гнева. Во всяком случае, ему так кажется. Я прав, Вовочка?
— Прав, — отозвался старик. — Страх помешал мне…
— Ну, не расстраивайся, — мягко сказал Христо.
— А я не хотел быть Олегом Снегиревым, — произнес Снегирь. — Коррумпированным полицейским, за взятку пропустившим на футбольный матч террористку.
— Вот именно, — кивнул Христо. — А Киркоров не хотел петь глупые песни и носить блестящие одежды.
— Упаси Бог, — ужаснулся Киркоров.
— Букашка не желала быть Ольгой Букашиной, секретарем приемной комиссии, а Марина…
— Нет, Христо.
Марина резко выпрямилась, глядя на учителя вспыхнувшими глазами.
— Хорошо, — спохватился Христо. — Так вот…
— Если вы так страшитесь прошлого, — перебил я, посмотрев на Марину, — то какого же дьявола вы намерены возрождать?
Лицо Христо засияло:
— Ты не ошиблась, Марина. Похоже, он как раз тот, кто нам нужен.
Можно подумать, что вы нужны мне.
— Мы намерены возродить человека, Андрей. Не мир, в котором он жил, ибо тот мир был ужасен. Мир похоти и злобы, мир тела, бесконечной погони за комфортом и совершенного забвения души. День Гнева был неизбежен и необходим, как дождь в снедаемом зноем городе. Но человек не заслужил столь глубокого падения. Человек, при наличии воды, умывается так же легко, как пачкается. Мы хотим дать человеку воду и построить новый мир с умытым человеком.
Тихий голос Христо сливался с шумом костра. Мне казалось, что со мной говорит ожившее пламя.
— Новый чистый человек построит мир света. Мир без политики, денег, религии, без всего того, что повлекло либо могло повлечь День Гнева.
Я расскажу тебе небольшую историю, Андрей.