132
«Невыносимо!
Неужели я наяву
Это слыхала?
О, если бы можно было
Сном считать прошлую ночь…
Но, увы, вряд ли это желание…»
Сбоку же я приписала:
133
«Пылкими
Были клятвы твои когда-то,
Все зыбко теперь…
Или ждешь, чтобы я смирилась
Мол, так уж устроен мир?
Досадно, право…»
Прочитав письмо, принц ответил: «Ведь я хотел написать первым…
134
Явью считать
Не стоит тот случай досадный,
Все это тебе
Пригрезилось прошлой ночью,
Когда мы уснули вдвоем.
А вы уже готовы поверить… Как вы нетерпеливы!
135
Лишь эта жизнь
Зыбка — никому не измерить
Жизненный срок.
А наши с тобою клятвы
Долговечней сосны Сумиёси
[204].
О, моя милая, я никогда, никогда более не стану докучать вам размышлениями о собственном будущем… Какая досада, что я сам…»
После этого письма безотчетная печаль поселилась в сердце женщины, целыми днями она только и делала, что вздыхала. «Ах, надобно мне было раньше позаботиться обо всем…» — думала она. Как-то ближе к полудню принесли письмо от принца:
136
«Тоскую, люблю,
Хочу тебя снова увидеть
Прямо сейчас,
Цветок гвоздики ямато
У бедной хижины горной»
[205].
— Ну не безумец ли?.. — невольно вырвалось у нее, и она ответила:
137
«Коли так любишь,
Отчего же не хочешь немедля
Отправиться в путь?
Ведь дорога не под запретом
Сокрушительно-быстрых богов»
[206].
Принц с улыбкой прочел ее письмо. А так как в последнее время он постигал священные сутры, то написал:
138
«Тропа Встреч — Ооми,
С нее давно уже боги
Сняли запрет.
Но сижу на монашьей циновке
И встать с нее не могу…»
[207]Вот мой ответ:
139
«Что же, тогда
Сама отправлюсь в дорогу.
Тебя же прошу
Об одном — монашью циновку
Расстелить постарайся пошире».
Пока я коротала часы, это сочиняя, повалил снег, и я отправила письмо, привязав его к заснеженной ветке. Вот как ответил принц:
140
«Снегопад.
Пусть на деревьях листьев
Еще нет, и весна далека,
Внезапно повсюду вокруг
Сливы цветы раскрылись»
[208].
А вот что ответила я:
141
«"Слива в саду
Расцвела раньше срока", — подумав,
Ветку я сорвала,
И тут же цветы осыпались —
Мне снег показался цветами…»
На следующий день рано утром от принца принесли такое письмо:
142
«Зимняя ночь.
Любовной тоской истомленный,
Глаз не смыкаю.
Одно лишь платье на ложе —
Печально встречаю рассвет…»
[209]Я ответила: «И тем не менее…
143
Зимняя ночь.
Утро никак не наступит,
Но наконец
Рассвело, и я разомкнула
Обледеневшие веки».
Увы, влачить дни, пытаясь рассеять томительную тоску посредством таких вот писем, — не тщетно ли это, право…
Видно, терзаемый какими-то мрачными думами, принц прислал вдруг чрезвычайно грустное послание, в котором были и такие слова: «Вряд ли я задержусь надолго в этом мире…»