И так же как таких звезд тенниса или кино непременно преследуют два-три обожателя, которые, прорвав полицейское заграждение, обманув бдительность секретарей и администраторов, ошалев от радости, идут впритык к великому человеку, расплываясь в восторженных - от уха до уха - улыбках, - точно так же и за молодцом в синем костюме шли по пятам три других юнца, буквально изнемогавших от восхищения. Они держались за руки - очевидно, ища друг в друге поддержку, и покатывались от хохота, прерывая хохот криками: "Ну ты, Берт, даешь!"
Они толкнули цыганку - и та снова загородила ребенка локтем и полыхнула на них глазами; врезались в батрака, застегивавшего девочкины штанишки, и он зло кинул им: "Полегче!"; наткнулись на спокойный хладнокровный взгляд престарелой четы - таким взглядом люди уравновешенные определяют, далеко ли зашла истерика.
И "Полегче!" батрака прозвучало не возмущенно, а предостережением, и взгляд престарелой четы был по-прежнему полон смирения, и бабки, и деды так же молча поджимали ноги. Но юнцы почему-то опешили - не такого приема ожидали они в этой тихой заводи. Очевидно, они рассчитывали, что их здесь сумеют оценить. Герой подскочил от окрика батрака и ошарашенно, оторопело глянул на него; его приспешники, даже натолкнувшись на цыганкины колени, старались отвести глаза от ее ненавидящего взгляда; голоса их зазвучали фальшиво, ненатурально и куда более громко. Веселое гулянье стало напоминать нашествие неприятельских войск.
И сбавило темп. Миновав церковные двери, вожак обнаружил, что дальше идти некуда, и замер на месте. Он понимал: если сейчас взять да уйти, решат, что он бежал, трусливо удрал.
Он осмотрелся по сторонам, и взгляд его упал на трех девиц в шапках: "Не робей, целуй скорей!" Он принял залихватскую позу, свита, сбившись в кучу, замерла и, ухмыляясь, глядела на него в радостном предвкушении.
Девицы были по-прежнему поглощены своим разговором. Белобрысенькая девчонка, что сидела подальше с деревянной палочкой в руке, без особого любопытства подняла глаза на юнца.
Он пощекотал перышком ее шляпу, отвесил развязный поклон и звучно чмокнул ее в губы. Девчонка вскочила и, не вынимая палочки из мороженого, дала ему плюху, да так метко, так ловко хрястнула, что раздался звук, какой бывает, когда бьют вальком по мокрому белью. Бумажный шлем взлетел в воздух, перепорхнул на кладбище в приземлился на чьей-то могиле.
Свита попятилась, ошеломленный герой с горящей щекой, резко убавив в росте без бумажного шлема, предпринял отчаянную, дерзкую попытку поправить дело. С криком: "Да ты что?" - он потянулся к девчонкиной шапке.