— В мае. Скорее всего, они подозревали, что их могут выслать.
— И куда они направились?
Ларсон всплеснул руками:
— Если бы вы знали, сколько таких в стране! Живут себе без всякого вида на жительство. Их просто не сосчитать. Живут друг у друга, подделывают бумаги, меняют имена, работают «по-черному». Можно прожить в Швеции всю жизнь, и никто о тебе не спросит. Никто не хочет в это верить, но это так.
Валландер потерял дар речи.
— Это безумие, — повторял он. — Полное безумие.
— Полностью с вами согласен. Но что есть, то есть.
Валландер застонал:
— Мне нужны все документы на этих двоих!
— Я не могу их выдать просто так.
Курта Валландера взорвало.
— Эти два типа совершили убийство! — взревел он. — Двойное убийство!
— Даже в таком случае я не могу выдать вам бумаги.
— Завтра утром бумаги должны быть у меня, — отчеканил Валландер. — Даже если за ними придется ехать лично начальнику Управления государственной полиции.
— Что же поделаешь! Я не могу нарушать инструкции.
Валландер поехал в Истад. Без четверти девять он позвонил в дверь Бьёрку и быстро изложил суть дела.
— Завтра объявляем розыск, — сказал он.
Бьёрк кивнул.
— На два часа я назначил пресс-конференцию. Утром совещание с начальниками окружных управлений полиции. Но я прослежу, чтобы все бумаги из этой конторы вытрясли.
Валландер поехал к Рюдбергу. Тот сидел в сумерках на своем балконе. Курт вдруг понял, что Рюдбергу очень плохо.
Тот словно прочитал его мысли:
— Похоже, мне не выкрутиться. Не знаю, доживу ли до Рождества.
Валландер не нашелся что ответить.
— Надо держаться, — сказал Рюдберг. — Говори лучше, зачем пришел.
Валландер начал рассказывать. Лицо Рюдберга было еле различимо в темноте.
Потом оба замолчали.
Вечер был довольно прохладным, но Рюдберг, похоже, этого не чувствовал. Он неподвижно сидел в своем халате и тапочках на босу ногу.
— Может быть, они уже уехали из Швеции, — сказал Валландер, — и мы никогда их не поймаем.
— В таком случае нам придется утешиться тем, что мы знаем истину. Правовая защита не обязательно означает, что преступники должны во что бы то ни стало понести наказание. Не менее важно, что мы не сдаемся.
Рюдберг с видимым трудом поднялся и принес бутылку коньяка.
Дрожащей рукой он наполнил два бокала.
— Есть полицейские, которые, даже помирая, будут ломать голову над какой-нибудь старой нерешенной задачкой, — сказал он. — Я, наверное, один из них.
— Ты когда-нибудь жалел, что пошел в полицию? — спросил Курт Валландер.
— Никогда. Ни единого дня.
Они пили коньяк и тихонько беседовали. Иногда надолго замолкали. Был уже первый час ночи, когда Валландер поднялся и ушел, пообещав зайти завтра вечером. Выйдя на улицу, он поднял голову. На балконе по-прежнему маячил силуэт Рюдберга.