Я имею в виду тех, кто с недавних пор — примерно с начала пятидесятых годов — повел борьбу против привычного людям сочетания слов для передачи мыслей своих и пошел походом против литературы, против искусства, против театра, против кино; живому течению мыслей они противопоставили подсознательные импульсы, логике творчества — сумбур потока впечатлений, идее — отрицание идеи. Так возникли странные и диковатые, на взгляд здравомыслящего человека, явления: вместо романа — антироман, вместо театра — антитеатр, вместо сюжетной живописи — некий «поп–арт», который по аналогии с «поп–корн» (хлопья, полученные из лопающихся
при поджаривании кукурузных зерен) одни именуют «жареным», другие «лопающимся», третьи «хлоп–искусством», хотя сами создатели его с серьезным видом утверждают, будто речь идет о «популярном» «народном» искусстве и даже о «новом реализме».
Помнится, в феврале 1964 года в Париже был издан своего рода философский трактат, автор которого поставил перед собой цель создать своеобразную теоретическую основу литературы и искусства безъязыких. Я имею в виду опубликованный солидным французским издательством «Сёй» (по–русски— «Порог») объемистый труд двадцатишестилетнего преподавателя философии из Реймса Алена Бадью под непереводимым названием «Almagestes».
Это название автор заимствовал у астронома античной древности Птолемея, который на заре нашей эры опубликовал свой знаменитый трактат по астрономии, резюмировавший гипотезы науки той далекой поры (как помнит читатель, Птолемей считал, что в центре Вселенной находится недвижная Земля, вокруг которой вращаются все небесные светила; эта теория была опровергнута лишь много веков спустя Коперником). Птолемей объединил в названии своего труда арабский артикль Аl с древнегреческим словом megiste, что значит «очень большой». Это слово–гибрид, претерпев лишь некоторые изменения, дожило до наших дней как «Almagestes»; оно употребляется французскими астрономами в качестве названия для сборников, в которых публикуются данные об астрономических наблюдениях.
О чем же повел разговор французский философ в книге с таким названием? Став в позу астронома, изучающего жизнь далеких миров, он рассматривал судьбы человеческой речи и литературы как поля ее применения. Бадью всячески стремился убедить своего читателя, что литература как средство духовного общения людей утратила всякий смысл и должна быть предана погребению: язык, который был призван построить здание познания, лишь усложнил жизнь; таким образом, писание книг утратило всякую ценность, удовлетворяя лишь самолюбие страдающих манией величия писателей. В сочинении Бадью причудливым образом были перемешаны философские рассуждения, отрывки из поэм, геометрические схемы,