Я кивнул. Нет, я не ожидал, что местные спецслужбы выпустят меня из под контроля. Наблюдение будет по любому. Глупо надеяться на их наивность, а падре никем иным кроме спеца быть не мог. Но вот отношение к ним Матвея меня удивило. Простому сотруднику не положено так думать, а тем более отзываться о начальстве. Другие отношения связывают их с падре. Почему тогда меня отдали ему? Зачем ему это нужно?
— Не о том думаешь рыцарь плаща и кинжала. Самомнением страдаешь. Вон одного, шибко умного, уже сжигают без всяких шпионских игрищ.
Тоже верно. Не о том думаю. Зачем это нужно Матвею потом можно разобраться.
— Матвей, мне все понятно, а твоя дочь не сильно будет удивлена появлением братика.
— Нет, — ухмыльнулся Матвей. — Евдокия всегда мечтала о брате. Рада будет. Как приедем, сразу тебя познакомлю, если доча по подружкам не побежала. А что касается всего остального, так ты и вправду родственник мой. Земляк. Что нынче в России делается, земеля.
Я не остолбенел, я о….. Мысли заметались со страшной силой. Все-таки розыгрыш? Где камера и оператор. Где!? Где они мать их?
Да не волнуйся ты так, — сказал Матвей. — Ты действительно на Арланде, а не на Земле. Дед мой не родился здесь. Попал сюда, как и ты, сто лет назад. Языку вашему меня обучил и словечкам разным. Вот я парочку раз и ввернул их. Ты все понял и не удивился. Значит, земляк.
К моему специфическому состоянию удивлений, которое называется другим словом, добавилась досада на собственную тупость. Матвей, Евдокия.
— А рядом с ними Поликарп и Евлампия прячутся, а Эстор, Лон и Сенар так, погулять вышли.
А как ловко и быстро он меня просчитал. М-да. Все разговоры о наивности наших предков можно засунуть в задницу. Молодец. Так красиво меня никто еще не делал. Остается списать свою тупость на невероятные обстоятельства моего появления здесь. Здорово меня вышибло из седла, чтобы я себе не говорил. Так что получается. Тут электрички ходят? Станция Россия Земля осторожно, двери закрываются. Следующая станция Арланд. Горячий прием гарантируем.
— Сюда с России попадают или …
— Или. Разные бывают, не только с Земли, так говорят. Церковники своими тайнами со мной не делятся, да и не все гнилые пятна они контролируют.
Понятно то, что ничего не ясно.
— Жаль, что с твоим дедом нельзя пообщаться, — смог промямлить я. — Мир его праху.
— А он не умер, — посмеиваясь, сказал Матвей. — Сто двадцать пять лет — это для мужчины не возраст. Еще жениться может. Срок жизни тут дольше. В среднем сто сорок лет и почти до конца жизни мужчина остается мужчиной. Но ты прав. Пообщаться с ним не получится. Вот он сильно занят.