И как-то очень не хотелось думать, что произойдет, когда эта плотина падет…
- Будет весело, - поделился предположением Шейн. – И шумно.
Более всего удивлял и отчасти пугал даже не масштаб разраставшегося движения, а тишина, сопровождавшая его. Точнее, тишины как таковой, конечно не было, но и привычного шума, грохота, лязга, неизбежно сопровождавших подобные перемещения, так же не наблюдалось. Все, что могло греметь, шуметь, лязгать – было тщательно привязано, обмотано материей и на совесть смазано. Даже регулировщики с широкими белыми повязками на руках, уже измотанные и злые, ругались едва ли не шепотом, яростно размахивая своими семафорами.
- Не, точно будет весело, - повторил Шейн, но без прежней жизнерадостной уверенности в голосе. Даже американец, любитель еды и грубых шуток, был подавлен разворачивавшейся вокруг них картиной финальной подготовки к некоему событию. Событию, которое старательно избегали называть вслух. Событию, которое спустя считанные часы неизбежно (это было понятно даже самому недалекому бойцу) подхватит и их взвод, бросив его в самый центр грядущего...
«Крысы» готовились. Весь блиндаж был заполнен шорохом, клацаньем, постукиванием металла о металл. Время от времени слышались приглушенные просьбы помочь, придержать, передать то и это.
Даймант тщательно завязал шнурки на своих высоких ботинках, намертво затянул узлы, сунул за высокие голенища запасную пару шнурков. Просто удивительно, сколько незадачливых солдат погубила не вовремя развязавшаяся обувь… Походил по их с Мартином «номеру», высоко поднимая ноги и с силой опуская подошвы на дощатый пол, отвечающий протестующим гулом.
Подтянул штаны, проверил, не ослабли ли подтяжки. Одернул рубашку из плотной фланели, натянул китель. Развернул пакет, из тех, что роздал поутру лейтенант. В пакете лежал сложенный защитный жилет «Chemico» - шесть фунтов слоеного «сэндвича» из льна, шелка, хлопка и резины. Солдаты немало намучились в попытках хоть как-то защитить себя, обнаружив, что обычная стальная кираса зачастую увечит владельца, даже не будучи пробитой – пистолетная пуля или тяжелый осколок на близком расстоянии просто вгоняли щит в тело бойца. Поначалу такие защитные корсеты или просто «бронежилеты» поддевали под кирасы, затем стали носить и вместо них, особенно тяжеловооруженные пехотинцы, которые вынужденно считали каждую унцию поклажи.
Шейн поднял жилет на вытянутых руках, придирчиво осматривая дюйм за дюймом. На потертом светло-коричневой муслине черным химическим карандашом было крупно написано