— Она одна такая, — коротко пояснил Диего. — Ой, нет, не трогайте, порежетесь…
— Поздно… — досадливо огрызнулся Витька и быстро сунул палец в рот. — То есть, одна?
— Артефакт. Старинный, уникальный. Другого такого нет.
— А откуда ты так точно знаешь, что это именно он, а не, допустим, копия?
— Эта вещь — моя, — сообщил пришелец с Дельты, аккуратно упаковывая свою ценность в чехол. — И кстати, о копию вы бы не порезались.
— Она такая нереально острая?
— Нет, она просто знает хозяина. И всегда возвращается, если ее потерять. Но в этот раз, чтобы она вернулась, ее должны были вывезти с Дельты и притащить сюда. А… Макс говорил, это строго-настрого запрещено. Их… лавочка специально следит за этим. Но вот… — Он непонимающе пожал плечами. — Три недели назад ее… ну, в общем… потянули у меня на Дельте. А теперь она здесь.
— Ну знаешь, парень… — усмехнулся Витька. — Вывозить людей оттуда тоже запрещено. А ты опять же здесь. Кстати, я в курсе, что Макс твой отец, так что можешь не напрягаться.
— Как попал сюда я, мне тоже хотелось бы знать, — ничуть не стушевался собеседник. — Но об этом мне спросить некого. А вот об этом, — он кивнул на стол, — очень даже есть кого.
Кангрем подпер лопатками стену и уже с откровенным любопытством уставился на этого чудака.
— Парень, ты всерьез собираешься официально заявить о контрабанде артефактов с Дельты и потребовать расследования, имея при себе липовые файлы и являясь, по сути, точно такой же контрабандой?
Диего посмотрел ему в глаза и понимающе усмехнулся. Улыбка у него получилась жутковатая, моментально напоминающая о связанном теле за стенкой и обещанном расчленении.
— Официально — нет. Но той куче дерьма, что лежит сейчас в ванне, совершенно незачем об этом знать.
— Вот как?
— Ну да. Вы сами сказали, что у меня липовые документы, и мне бы очень не хотелось, чтобы этот урод, как только я его развяжу, помчался в полицию жаловаться, что я его побил и ограбил. У отца могут быть неприятности из-за этого. А тут есть прекрасный повод сделать так, чтобы полиции боялся он, а не я. Иначе… — Он одним плавным взмахом руки подхватил со стола нож и повертел, рассматривая заточку. — Проще будет его в самом деле прикончить. Для надежности.
Это было сказано без всякой угрозы и прочих театральных эффектов, но простота и деловитость, с какой подходило к вопросу «дитя суровых пустошей», не оставляли никакой надежды, что сказанное может быть шуткой или блефом. Слишком много таких ребят видел агент Кангрем на Каппе, чтобы сомневаться. Этот — зарежет. Не моргнув глазом и не слушая возражений.