Выбравшись из окопа, мы сразу же направились в сторону активно наступающей третьей роты. Только мы оказались хитрее, чем Семёнов, не побежали пешком, проваливаясь в снег, а надели трофейные лыжи. Этой амуницией все финны были обеспечены на 100 процентов. Лыжи обычно всегда лежали на окопах, по этому признаку мы в наших рейдах и определяли, где засел финн. Практически всегда, недалеко от лыж находился их владелец.
Порядок движения теперь у нас был несколько иной. Первым двигался сапёр, затем Шерхан, я замыкал нашу цепочку. Движение вне окопов представляло очень большую опасность, где угодно могли быть мины. Поэтому всегда в таких случаях впереди шли сапёры, а потому движение наше было медленным и, скажем так, вдумчивым.
В таком темпе мы одолели метров четыреста. Вдруг, невдалеке прогремел ружейный выстрел, и впереди идущий сапёр упал. Вслед за ним повалились в снег и остальные. У всех нас уже в крови было постоянное ожидание выстрела снайпера. Поэтому, руководствуясь, скорее всего, мгновенными командами спинного мозга, мы как стая пернатых, разлетелись, и через секунду уже сидели под защитой стволов деревьев. Укрывшись за толстой берёзой, я оглядел окружающую местность. Подозрительными мне показались два места, метрах в двухстах от нас. Крикнув Шерхану, чтобы он открывал огонь по левому завалу, я выпустил целиком весь магазин автомата по правой куче нагроможденных друг на друга, срубленных деревьев.
Я понимал, конечно, что для автоматной очереди это очень далёкое расстояние, но надеялся, что роем пуль можно будет спугнуть снайпера, и он себя обозначит, тогда станет ясен его сектор обстрела. Затем нужно будет постараться подобраться к нему как можно ближе. А это уже совсем другой разговор, и всё будет зависеть только от дальности броска гранаты. Я бросал гранаты довольно прилично, а Шерхан был, вообще, чемпион нашей роты.
Заменив рожок, я опять высунулся из-за ствола, чтобы опорожнить его, в сторону так не понравившегося мне завала. Но вдруг почувствовал обжигающий удар в многострадальную мою, левую сторону головы. Как и в прошлый раз, когда я попал под обстрел снайпера, вся левая сторона моего маскхалата оказалась забрызгана кровью. Но в отличие от прошлого раза – я не потерял сознание. Наоборот, мыслительные процессы в моей голове понеслись с удвоенной силой, слух улучшился, а зрение обрело невероятную резкость. Наверное, организм бросил в дело все скрытые в нём резервы, цель которых была одна – выжить.
Ощутив резкую боль, я моментально отшатнулся под прикрытие ствола, но даже при таком резком движении не потерял связь с окружающим миром. Поэтому, в момент ухода с траектории летящих в меня пуль, я услышал два винтовочных выстрела совсем недалеко от себя. Чтобы унять боль и остановить сочащуюся кровь, я присел, схватил охапку чистого снега и приложил к раненому месту. Только минуты через две, я смог выглянуть из-за дерева. То, что я увидел, сразу привело меня в чувство. Я сразу забыл о боли, о сочащейся из раны крови и прочих неприятных ощущениях.