Алёна помолчала и потупив глаза сказала:
— Хочешь…можешь жить со мной, как с женщиной…только не оставляйте меня в деревне. Я красивая, правда, только грязная сейчас, болотом пахну, а так я не хуже этой Марвины, кикиморы, смотри!
Алёна скинула с себя платье и осталась в одной нижней юбке, потом сняла и её. Даже в неверном свете костра она была прекрасна — действительно, её тело мало чем отличалось от тела убитой кикиморы, только грудь поменьше, да бёдра чуть полнее — но от этого ничуть менее соблазнительные.
Фёдор впился глазами в Алёну, от неожиданности даже охрип и изменившимся голосом сказал:
— Не надо. Ты прекрасна, да, я понимаю толк в женщинах, но я не такой подлец чтобы воспользоваться твоим телом, вот так, в уплату. Иди-ка, лучше, выстирай платье, вымойся — а то и правда пахнет от тебя дурно — возьми там у меня в фургоне рубаху, штаны, сапоги — правда они тебе не пойдут по размеру, но ничего, на время сойдут — переоденься — а платье с юбкой вывеси посушиться. Заберём тебя, да, обещаю. Поедешь с нами, будешь работать — готовить, ухаживать за лошадьми — всё что мы делаем, то и ты будешь делать, как член команды. Доедем до города — там что-нибудь придумаем, как тебя пристроить, с нами ехать нельзя — опасно. Рассказывать тебе ничего не буду это не твоё дело. Но жизнь твою постараемся устроить — слово даю. Иди. Поухаживай за собой.
Алёна смущённо кивнула, стесняясь, натянула на себя своё платье и полезла в фургон искать одежду. Через десять минут у водяных окон на краю болота послышался плеск и звук текущей воды — новый член экипажа смывала с себя засохшую грязь.
Фёдор усмехнулся в усы и обратился к бесчувственному товарищу:
— Видишь, Андрюха, как дурно ты на меня влияешь? Такая красотка — любой мужик бы не устоял против такой — а всё ты! Нет бы мне утащить её в кусты и заставить извиваться от страсти — а я играю в благородство! Сейчас ты бы сказал, что и без тебя я не стал бы пользоваться слабостью несчастной женщины…возможно…кто знает? Ну уж больно красотка! Ты-то вон, повалялся под красоткой, так, что она в страсти тебе всю спину ободрала, до костей, понимаешь! А я вот теряюсь! Ладно, что там у тебя?
Фёдор опять пощупал шею раненого — показалось ему, или нет, но пульс стал немного ровнее…а может только показалось.
Вот только не понравилось то, что шея была очень, очень горячей, раненого лихорадило так, что того и гляди кровь свернётся…фигурально выражаясь.
Лицо больного было красным — различимо даже в полумраке. Фёдор нахмурился и осторожно накрыл Андрея одеялом, отогнав вьющихся комаров.