К следующему утру все было кончено. Гришкина палата опустела, и даже кот куда-то исчез. Остановившись в дверях, баба Люба рассматривала нетронутую белизну безукоризненно заправленной кровати. Теперь, когда ей не с кем было враждовать и некого ненавидеть, она чувствовала себя брошенной и осиротевшей. Григорий Мостовой покинул этот мир, избавившись от изношенного тела, а она, баба Люба, осталась. Когда же наконец придет и ее черед? Как же она устала доживать и ждать смерти…
Тяжело ступая, баба Люба поковыляла прочь, погруженная в свои мысли. Она не заметила, как мешочек на боку надулся, отклеился и подмок, обнаружила аварию только по зловонному запаху, и ей снова пришлось просить помощи у медсестер. Карина охотно отозвалась на ее просьбу. Отослала пациентку в комнату, а сама мигом приготовила поднос со всем необходимым, и пока баба Люба брела, постукивая палкой, медсестра уже ждала ее в дверях палаты, слегка покачиваясь в такт неслышной музыке из маленькой кнопки наушника в розовом ушке.
Старуха неодобрительно посмотрела на танцующую девушку и одернула ее:
— Чего ты дергаешься? Ты же на работе!
Карина вспыхнула и вытащила наушник. Сделала все быстро и молча вышла из комнаты, закрыв за собой дверь. Баба Люба легла на кровать, сложив руки на животе, и уставилась в потолок.
Несмотря на усилия медсестры Люси, ее отношения с доктором не развивались. Она надеялась, что общее дело сблизит их, но этого почему-то не происходило. Ей казалось, что стоит еще немного постараться, и охота увенчается успехом, он заметит, разглядит прекрасную душу за невзрачной телесной оболочкой и полюбит ее. Но что-то не складывалось, прощелкивало, и Виктор Беро ускользал из ее сетей, как проворная щука. Сама же Люся влюбилась по уши. Она думала о Викторе все время, сосредоточенно и непрерывно, как будто вероятность их совместного будущего повышалась, подпитываясь энергией ее мыслей. Вспоминала случайные прикосновения его теплого плеча, когда они по очереди заглядывали в окошко стоящего на штативе фотоаппарата. Его сияющие глаза, его радость и оживление при виде новых фотографий. Они вместе изучали негативы на белом матовом экране с подсветкой, предназначенном для просмотра рентгеновских снимков, и Люся видела, как с каждым неудачным кадром его лицо скучнело. И только портреты мертвых людей неизменно ей удавались. Виктор вглядывался в их лица в счастливом восторге, потом поднимал на нее влюбленные глаза, и ей хотелось, чтобы это мгновение длилось и длилось, и повторялось еще и еще.
Старушка сидела на стуле у своей палаты и рассматривала черного кота, кравшегося вдоль выкрашенной тусклой зеленой краской стенки. Животным не место в больнице, но этого кота, казалось, никто из персонала не замечал А бабе Любе он то и дело попадался на глаза. Она вспомнила, как впервые увидела кота, черным пятном лежащего на соседней кровати, и в ее ушах зазвучал негромкий, хрипловатый голос Марии: