Серега подождал, потом вышел в прихожую и несколько минут сладким, насколько возможно, голосом упрашивал кота вернуться и отведать что бог послал, но дело шло к отбою, а появляться на вечерней поверке личного состава — дело святое и пропустить никак невозможно. Серега огорченно вздохнул, что таким вот комом сложился блин первого общения с животным с глазу на глаз, постелил на полу в ванной газету из заботливо заготовленной стопки и отправился в расположение родной части. «Переживает, что хозяев нет дома, — примирительно подумал Серега, — не беда, ночью пожрет», — и отрубился. Солдатский сон в мирное время крепок и безмятежен.
На следующий день в «уазике» случился пробой не то прокладки, не то сальника, не то еще чего-то, не терпящее отлагательств, и Серега вспомнил про кота с некоторым опозданием, ближе уже к обеду, и, сообщив дежурному по штабу о цели выезда, помчался в пустую генеральскую квартиру. Миски стояли нетронутые, о существовании кота свидетельствовало только утробное ворчание в подкомодном полумраке.
Зная, что кот не ест несвежую еду, Серега смотался за сосисками и пятипроцентным творогом. Без особенной надежды — записанное время кошачьего обеда миновало — сварил пару сосисок и выложил во вновь отмытую и ошпаренную миску, а рядом расположил шарик творога, вроде как шарик мороженого. Залюбовавшись натюрмортом, непроизвольно сглотнул слюну. Поставил эту красоту на пол в кухне и, решив не нервировать зверя, отправился в гостиную посмотреть телевизор. Трофейный из Афгана «Панасоник» с диагональю девяносто сантиметров отвлек внимание сержанта на довольно продолжительное время, и, наконец вспомнив о делах службы, Серега поправил ремень, проверил вертикально приставленной к носу ладонью положение кокарды, остался доволен и отправился — да-да — в родную часть. День уже клонился к вечеру, нельзя ж совсем не появляться в расположении, да и засмеют, расскажи он бойцам о том, где целыми днями пропадает.
«Черт, — подумал дорогой, — газету-то не сменил… Да, небось, до завтра обойдется».
Есть ли нужда сообщать, что на следующий день сосиски оказались нетронуты, шарик творога заветрился и пожелтел как ногти курильщика, а главное: газета на полу в ванной не имела никаких видимых следов кошачьей жизнедеятельности. Это обеспокоило Серегу больше всего, но проклятый кот на зов не шел, отзываясь лишь недовольным бурчанием, и ничего не оставалось делать, как только покинуть его как есть до следующего дня.
Несколько дней Серега провел как на иголках. Котовья сухая во всех смыслах голодовка кого угодно обеспокоила бы, a Серега, как уже говорилось, был ответственным парнем, любил генерала и очень хотел на дембель. Ему никак не улыбалось по возвращении Кузнецовых с изобильных кубанских каникул показать им вместо живого кота холмик в зарослях сирени в палисаднике. И Серега решил действовать решительно.