— Я рыбу на завтрак не могу, мне надо чего-нибудь сладкого. Сейчас вот пару яиц взболтаю с ягодой, будет бисквит.
Яйца лебяжьи с фермы в пяти километрах к востоку. Ягоду нам поставляет семья сторожа, они её в промышленных количествах собирают, нам-то некогда, да и местный лесной гнус ни одного репеллента не боится.
Азамат слегка прибирается на кухне — ставит мыть детскую посуду, протирает стол и плиту, по ходу обнаруживает, что два моих кота угнездились в неубранной вовремя кастрюле. Котов приходится гнать, кастрюлю мыть.
— Ой, наши котята! — узнаёт матушка. — Вот озорники, это ж надо было в кастрюлю влезть! Ну как они тебе, не мешают?
— Отличные котята! — говорю. — Кстати, надо бы их побаловать. Азамат, какое у нас молоко свежее? Ну-ка, кися-кися…
Обычно на мой призывный клич они все трое являются, где бы ни были, но в этот раз третий, который Мюон, видимо, совсем загулял. Матушка глядит, как кошаки лакают из блюдца и только головой качает.
— Как наши красавцы? Не появлялись? — спрашивает Азамат, разваливаясь на диване.
— Пока нет, — хихикает матушка. — Я утром на лестницу к третьему этажу выглянула, там такой храп стоит! А Змеелов ваш тихий. Странный он вообще.
— Да, есть немного, — охотно соглашается Азамат. — Ну так знаешь, ма, мы тут все со странностями, а одинаковым-то скучно.
— Обо мне говорите? — вопрошает лёгкий на помине Ирлик. Он тоже в хорошем настроении, видимо, от этого вина вообще похмелья не бывает. На плече у него сидит Мюон. Ясно, почему он за молоком не прибежал.
— А как же! — отвечаю, поскольку остальные несколько растерялись. — Беспокоимся, дорогого гостя долго не видно.
Ирлик хохочет и плюхается на диван рядом с Азаматом. Мюон вальяжно перемещается с его плеча на подоконник и принимается умываться.
— Эх, мягкие у тебя кровати, Байч-Харах! Где такую шерсть пуховую берёшь только?
— У меня брат овец разводит как раз на шерсть для дифжир.
— Ишь ты как хорошо устроился! Наведаться, что ли, к твоему брату? Он как, не очень нервный?
— Есть немного, — признаёт Азамат. — Уж не пугайте его, будьте так добры.
Ирлик оглашает кухню ещё одним зарядом заразительного смеха. Матушка качает головой и ставит перед ним огромную пиалу с рыбой и чомой.
— На вот, поешь, пока весь дом не перебудил!
— Всенепременно, как повелит старейшая дама! — Ирлик комично кланяется и набрасывается на еду, как будто месяц голодал.
— Хорошо у тебя, Байч-Харах, — хвалит он с набитым ртом. — Жаль, я тебя к себе пригласить не могу, — и подмигивает.
— Сохраните своё гостеприимство до поры, — ухмыляется Азамат. — В конце концов понадобится.