«Хотя, – подумала Ева, глядя на Галло, – внушать страх ему удается неплохо». Он рассматривал ее внимательно, пристально, с пугающим спокойствием, словно изучал неодушевленный объект. Тот, прежний, Джон Галло таким никогда не был. Выглядел он все так же потрясающе: смуглая, оливкового оттенка кожа, темные пронзительные глаза, ямочка на подбородке. Морщинки в уголках глаз говорили о том, что он проводил немало времени на солнце. В темных волосах над виском появилась седая прядка. Губы остались прежними, лишь легкий изгиб придавал лицу несколько бесшабашное выражение. Да, конечно, он стал старше, черты обозначились резче, обострив заметную и прежде жесткость. Мускулатура на подтянутом, сохранившем гибкость, похудевшем теле проступала рельефнее.
Их взгляды встретились.
– Как видишь, я уже не та. Нечего и сравнивать. Начинаем заново, Джон.
– Наоборот. Все, что я видел в тебе тогда, осталось. Хотя кое-что и добавилось. – Он слегка склонил голову. – Ты обладала потрясающим потенциалом, которого я тогда не рассмотрел. Я бесился из-за того, что стояло между нами, и не замечал ничего остального.
– Потенциал? Оставь эту снисходительность, Джон.
Он улыбнулся.
– Ни о какой снисходительности и речи быть не может. Я всегда робел в твоем присутствии.
– Не говори ерунды. Почему?
– Потому что ты всегда знала, чего хочешь, и держалась выбранного курса. Мне это давалось с трудом. – Он поднялся и прошел к письменному столу, на котором стоял серебряный кофейник. – Кофе? Я подумал, что, когда ты очнешься, порция кофеина будет весьма кстати.
– Откуда мне знать, что ты не добавил в него какой-то гадости?
Джон улыбнулся:
– Зачем? Мне это не нужно. Сюда я привез тебя только потому, что здесь нам не смогут помешать. Вот и пришлось капнуть на ручку. Теперь мы далеко от посторонних, а с теми неприятностями, что могут исходить от тебя, я готов мириться. – Он разлил кофе по двум чашкам. – Вкус не изменился? По-прежнему пьешь черный?
Помнит? Странно.
Ева кивнула:
– Да.
– Я теперь тоже. Крепкий кофе да бокал-другой вина – других стимуляторов себе не позволяю.
– Мне нет никакого дела до твоих пристрастий. Зачем ты привез меня сюда?
– По-моему, я объяснил это достаточно ясно.
– Прояснить отношения? Нам с тобой прояснять нечего. Есть только один вопрос: ты ли убил мою дочь.
– Возможно, ты все для себя решила, но не я. – Джон подал ей чашку и вернулся в кресло. – Конечно, ты всегда была более рассудительной. Здравомыслящей. А мне нужно что-то вещественное. Без этого не обойтись, когда ковыляешь по краю.
– По краю чего?