– Бонни? – прошептала Ева.
– Я много думал, почему она пришла ко мне в тюрьму. Она была частью нас обоих. Мы связаны, мы трое. Я никогда уже не смогу смотреть на тебя, не чувствуя этой близости с ней. А ты сможешь смотреть на меня и не чувствовать ее любви?
Ева старалась закрыться, отгородиться от каких-либо чувств к нему, но его слова срывали преграды и обнажали правду. Он был прав. Это не исчезнет и не уйдет, потому что это все завязано на Бонни. Для нее Бонни всегда была центром и смыслом существования. Теперь она начала думать, что Бонни столь же важна и для Джона. И в таком случае им остается только одно: принять это и подумать, как с этим жить.
– Нет, – прошептала она. – Наверно, не смогу.
– Вот и хорошо. – Галло наклонился, поцеловал ее в лоб и отстранился. – Это я и хотел уточнить. Мне было очень одиноко. Я всегда чувствовал себя посторонним.
Одинокий. Посторонний.
Да, в том, что касается Бонни, Джон действительно был посторонним. Ева сама об этом позаботилась. Ничего ему не сказала. Не хотела, чтобы он знал о дочери. Взяла на себя всю ответственность, присвоила всю радость, не выделив Джону Галло ни того, ни другого.
– Поспи. Если в твой номер кто-то войдет, нас разбудит сигнализация.
Посторонний.
– Не спится. А ты… – Она сбилась. – Хочешь, я расскажу о Бонни?
Он как будто застыл.
– Это не обязательно. Понимаю, тебе было бы нелегко…
– Нелегко, да. Но я хочу поделиться ею с тобой. Если, конечно, ты хочешь.
– Господи…
Ева помолчала, собираясь с мыслями. Как же много он упустил. С чего начать рассказ?
С начала.
– Когда медсестра в первый раз принесла мне Бонни, она назвала ее чудом…
Уэбстер-Гроувз оказался приятным пригородным районом, состоявшим как из старых домов, построенных в начале девятнадцатого века, так и более новых, аккуратных, но уныло однообразных.
Кэтрин бросила взгляд на Джи-пи-эс. До места назначения совсем близко, буквально несколько секунд. На часах около одиннадцати вечера. Хозяйка вполне могла спать. Позвонить в дверь или сначала по телефону? Может быть, если сообщить, что она уже здесь, миссис Камски согласится впустить ее и поговорить?
Или, что тоже может быть, пошлет нежданную гостью куда подальше.
Ладно, она позвонит в дверь.
Джи-пи-эс подсказала повернуть налево.
Она свернула на Сан-Сесилия.
Дом под номером 230 в середине квартала являл собой двухэтажное дощатое строение. Скорее всего, она никого не разбудит. В одном из окон первого этажа еще горел свет.
Кэтрин заехала на площадку перед домом, выключила двигатель и вышла.
Позвонить в дверь она не успела – в паре футов от входа ее остановил звук.