— Таких, как ты, люди называют беспонтовыми урысками, — надменно выплюнул он.
— Урысками? — мужичок обернулся к товарищам. — Нас?
— Он гонит. Чёрт тупой… Кто тут урыски? Чё за люди из Орды? — нестройно принялись мобилизовываться вышневолочане.
Греки снялись со своего края и поспешили убраться из низка.
Коварный греческий бог Бахус уже настолько завлёк в свои чарующие объятия Филиппа, что бард не выказал никакого испуга. Он только повернул свою лоснящуюся ряху к лесному парню и похабно подмигнул:
— Как думаешь, Ктулху фтагн или не фтагн?
— Думаю, что фтагн, только не скоро. — Михан не был готов к религиозному диспуту.
— Зацени тогда, паря, чего стоят все эти питухи, — по оловянным глазам и вытянувшейся роже стало ясно, что у барда кренилась-кренилась, да прямо сей момент упала планка; он смело перевёл внимание на недобрую толпу у стойки, даже Скворец не решился его остановить, такая могучая попёрла из Филиппа пьяная сила. — А вы там слушайте! — чистым концертным голосом приказал он и дёрнул струны.
Гусли загудели мелодично и убедительно.
— Дождик! — остановил он словом борзого мужичка, тот замер, будто наткнувшись на стену. — Мерзкий дождик… И бог Пердун!..
В кабаке всё стихло, все заслушались, пусть даже паузой. А бард выждал миг и обрушил на присутствующих песню раздора:
Пёрнул мягкий гром,
И веселье мутною, тягучею волной
Раскатилось с неба в душу,
Потащило меч из ножен за собой:
«Выходи во двор и по лужам крови
Бегай с криками: „Ура!“
Посмотри, как мечется
Глухая и слепая детвора».
Капли на лице… Может, это кровь,
А может, плачу это я.
Бог простил мне всё, и душа, захрюкав,
Показала, кто свинья.
Позабыв про стыд и опасность
На кол за грехи свои попасть,
Люди на огне плясали,
Славя Ктулху, и кричали:
«Пнглуи мглунафх Ктулху Рлайх угахангл фтагн!»
Скворец молниеносно перегнулся через стол и врезал Филиппу по морде. Бард грянулся спиной об пол, вдуплив ногами по столу и опрокинув всю выпивку. Из толпы вылетела кружка и попала Ершу в затылок. Ёрш клюнул носом столешницу, но тут же взвился, как подброшенный пружиной, выхватил нож и прыгнул на обидчиков. Скворец ринулся на помощь другу, ловко дав по репе не сумевшему увернуться борзому мужичку и тут же, без всякой раскачки, пнув каблуком в грудь ближайшего вышневолочанина. Михан поднялся и поспешил на помощь, схватив пустой кувшин. Скворец успел отоварить ещё двоих, когда молодец разбил посудину об башку мужичка с финкой, сунувшегося дружиннику за спину. Витязь обернулся, кивнул и сразу переключился обратно метелить вышневолочан. Ёрш со своего края крутился, лягаясь, как бешеный мул. Подойти к нему на вытянутую руку вялым мужичкам не представлялось возможным. Михан одолел ещё одного, как драка кончилась.