— Цела-целёхонька, — бард озарил мятущимся светом гробницу, изучил и остался доволен. — Пора начинать.
Крышка гранитного саркофага была закреплена по углам глубоко ввинченными бронзовыми болтами. Шляпка одного осталась залита сургучом, но с остальных чьи-то шаловливые рученьки успели сбить пломбы. По лужицам сургуча заметно было, что сбивали и подновляли пломбы не единожды. Бард выудил из-за пазухи отвёртку и начал орудовать, пыхтя от натуги, — за долгие годы резьба прикипела. Время шло, прилепленная к крышке свеча таяла.
— Есть! — Филипп выкрутил винт с палец толщиной и длиною в локоть. — Давай-ка ты.
Михан поплевал на ладони и азартно приступил к работе. Бард выудил из кармана пяток слипшихся огарков, где-то по случаю скоммуниженных, пересадил на них огонёк догоревшей свечи, прилепил к саркофагу.
— Со всей заботой о трудящихся, — голос его в тесной гробнице звучал глухо. — Даёшь встречный план, предусматривающий высокие показатели и более короткие сроки выполнения!
— Пятилетку за три года согласно соцобязательствам, в рот те ноги! — прокряхтел Михан.
— Ого, — после паузы кивнул деятель искусства. — Это где ты так научился?
— У эльфов наслушался. Я из Тихвина, — ответил молодец и положил тяжёлый болт на усыпальницу Бандуриной.
— Ах да, забыл, совсем от пьянок мозги сгнили, — привычной скороговоркой отболтался бард.
Последний винт достался Жёлудю. Он сбил четвёртую печать с узилища самого прошаренного манагера Москвы и легко справился с задачей.
* * *
Атаку едва не проспали. Дремавший за столом трапезной Щавель вскинул голову и ясным голосом сказал:
— Лузга, посмотри, кто там шастает.
Лузга тоже спал вполглаза и потому сразу отправился выполнять приказание. Он был на пороге, когда Щавеля будто кипятком окатило, такая прошла по телу горячая волна. Он выдернул из чехла лук, вскочил и заорал:
— Падай, Лузга, падай!
Лузга, который уже отворил входную дверь, замешкался. Стрела пролетела у него над плечом, щёлкнув оперением по мочке. Рослая фигура, возникшая из темноты, пошатнулась и отступила обратно во мрак.
— Падай! — снова крикнул Щавель, прилаживая другую стрелу.
Дружинники повскакали, схватились за оружие. Сверчок мгновенно оценил обстановку.
— Скворец, Храп — на дверь. Фёдор, прикрой проход с кухни. Карп, двигай столы, окна закрывай!
Лузга не упал, а отскочил за притолоку, тем и спасся. С улицы грохнули три выстрела, вылетело стекло, десятник Фёдор повалился, сражённый в спину.
— Гаси огни! — гаркнул Сверчок. — Они на свет целятся!
Щавель ринулся к окну, сбивая по пути лампы, до которых мог дотянуться. Обозники Карпа ставили на попа тяжеленные обеденные столы из тёсаных колод, заслоняя директрису стрельбы.