— Ладно, замяли, — скривился бард, не решаясь пойти супротив крепких лесных парней.
— Бери свои серьги, а я золотое кольцо возьму, тебе, дурень, кольцо с камнем, не журись, что серебряное, зато какое большое.
— Ожерелье на базаре вместе толкнём, — предложил бард, и ему не нашлось возражений.
Раскинули хабар. Михану достался кошелёк с длинной серо-зелёной бумажкой, изукрашенной узорами и надписями на собачьем языке, с крупным портретом пендоса в овальной рамке. Михан радовался, пока не выудил из кармана полтинник и не обновил кошелёк. Когда парень открыл его снова, в кармашке лежали теперь две бумажки, не представляющие никакой ценности, а серебряная монетка пропала. Раздосадованный попадаловом в эффективную систему денежного оборота парень решил сбыть манагерскую хрень на первом же рынке.
— Это что за такое? — Жёлудь осторожно повертел на рогожке две плоские коробушки со стёклышками.
— Это могильники, про которые я говорил, — Филипп взял одну, открыл, Жёлудь отшатнулся.
— В ней же бес огненный сидит!
— Уже нету, испарился, — бард разглядел коробочку под светом лучины, закрыл, сунул в карман.
— Куда метёшь? — встрепенулся Михан.
— Тебе вторую.
— А ему? — указал на товарища Михан. — Ему тогда вот эту книжицу, сумку, часы и обе чёрные колобашки с верёвочками.
— Крепко отжимаешь, паря. У тебя отец по торговой части?
— Первый в Тихвине мясник, — хвастливо заявил Михан, открывая плоскую, похожую на табакерку, коробку. В ней оказалось зеркальце и розовый порошок. — Хочешь, бери себе.
— Пудра бабская, к чему мне она, — скривился бард. — Я тогда духи заберу, у тебя и так уже много всякого. И ещё пилку для ногтей. А ему, вон, губную помаду отдай, — кивнул он на Жёлудя, — лучше греческой будет, бабе задарить.
— Это я себе возьму, — отгрёб Михан ценный для соблазнения красоток предмет.
Молодому лучнику достались очки в тонкой позолоченной оправе, уложенные в замшевый футляр, три белые бумажки в разорванной прозрачной обёртке, металлический пенальчик с надписью «Валидол», ключи в чехле и похожая на шведскую, только попроще, прозрачная шариковая ручка. Жёлудь остался удовлетворён делёжкой, а пенальчику сразу придумал применение. Он был удобен для хранения иголок, которые можно было туда положить сразу по возвращении на постоялый двор.
— Всё по чесноку? — подытожил Филипп.
— Без базара, — подтвердил Михан. — Нормально, дурень? Как я тебе подогнал всякой всячины?
— Не бзди, доволен, — ответствовал Жёлудь.
— У тебя барахла больше, чем у нас всех. Что бы ты без меня делал? — упрекнул сын мясника и полез прочь из руины.