Обычно она спала голой, а тут на ней была ночная рубашка, которую она не вытаскивала из комода. Должно быть, Гарри или Шейла уложила ее в постель. Спринджер не стал бы ее обряжать в ночную сорочку, ему бы это и в голову не пришло.
Гейл ничего не помнила, она чувствовала себя, как отбитый перед жаркой кусок антрекота.
«Кто же меня раздевал и укладывал?» — пульсировало в голове.
Она представила Блайдена, который никогда к ней не прикасался, как он исследует ее эрогенные зоны, лапает ее, безжизненную и равнодушную к его прикосновениям.
Или это была Шейла? Но думать о ней было еще неприятнее, чем о Блайдене. И потом у Шейлы трое детей, она должна была уехать пораньше.
«Гарри? Очень возможно. Добрый доктор Гарри. Наверняка это был он», — решила Гейл.
Пока кофе остывал, она плеснула в стакан апельсинового сока со льдом и пошла к бару, чтобы добавить немного водки. Нашла пачку сигарет и уселась на диван. Ночнушка была такой тонкой, что она чувствовала телом обивочную ткань.
Гейл сделала затяжку и, выдув из легких дым, одним глотком опорожнила стакан. Через пару минут, она знала, водка даст эффект и ее состояние поправится.
В ожидании улучшения она растянулась на диване.
«Как же я могла так надраться? Что, черт, я делаю с собой», — похмелье рождает чувство вины.
Ведь она так хорошо держалась несколько дней, мозги стали прочищаться, и вот такой произошел срыв. В какой-то момент вечеринки Гейл сказала себе: все, хватит, больше ни одного стакана. Но она допила то, что было уже налито, и снова его наполнила. После этого момента память не сохранила воспоминаний.
Гарри прав, она дошла до точки. Как нужна была ей сейчас его моральная поддержка! Да, ей нужны члены общества анонимных алкоголиков, транквилизаторы и жесткая опека, только тогда вернется самоуважение. До тех пор она шла в никуда.
С этой мыслью Гейл поднялась с дивана и пошла к бару, чтобы добавить в остатки «скудрайвера» еще водки. Она дрожащей рукой поднесла стакан к губам и выпила вторую дозу. Концентрированный сок вызвал изжогу. От водки снова стало мутить. Пришлось бежать в ванную, сильные спазмы в желудке вызвали рвоту, и пошла желчь.
После этого Гейл стало немного легче.
Спринджер, видимо, исчез навсегда. Она чувствовала потребность позвонить Гарри и как-то оправдаться перед ним за вчерашний вечер. Оставаться одной в доме было невыносимо.
Она даже подумала, не поехать ли ей в бар отеля «Ритц», там всегда полно народу, можно с кем-то поговорить, поплакаться в жилетку. Но мысль о том, что нужно одеваться, привести себя в порядок и еще сесть за руль, остановила ее. И, кроме того, ее не должны там видеть, если надзирающий чиновник узнает, что Гейл там была, ей — конец.