«Они к вечеру выключают кондиционер», — подумал Тьерни и побрел по бульвару в поисках прохладного бара, где можно выпить холодного пива и обдумать план действий.
Нужно было немедленно браться за работу, ведь Тьерни ненавидел безделье. Ему было только тридцать восемь лет, и он еще не так устал от жизни, чтобы пялиться на хорошеньких женщин и пустословить.
Бобби Тьерни раздражало побережье, где большинство его обитателей жарятся днем на солнце, как будто нет ничего для них важнее определенного оттенка загара, а вечерами маятся в ожидании следующего, такого же бессмысленного дня. Он предпочитал такому времяпрепровождению катание на лыжах и часто ездил отдыхать на север в Стоув или на Запад в Эспин. Его тянули туда воспоминания о временах, когда он был молод, полон жизненной энергии и очарованием любви. После катания, усталый и одинокий, он, бывало, усаживался на веранде, где группа туристов разгадывала шарады или пела, и всегда там оказывалась какая-нибудь женщина, всегда старше его, с пробивающимися морщинами и страхом перед старостью, которая старалась заарканить его уловками бывалой покорительницы сердец. Интеллект представлялся им пресным, а чувственные люди — тупицами.
Следующим утром горное солнце делало всех молодыми безумцами — виртуозами скольжения, подтянутыми спортсменами, готовыми ко всему, что готовит им судьба.
Итак, дни проходят, и ему нужно браться за дело. Единственное, что ему сейчас бы хотелось, так это увидеть своих дочерей, но это было невозможно. Ему придется ждать нового августа, и нет смысла рисковать, предприняв поспешную поездку в Калифорнию. В конце концов, его должен отвлечь от глупых мыслей поиск убийцы. Расследование излечит от глубокой депрессии и даст возможность заработать немного денег. Возможно, оно будет опасным, а сейчас именно это ему и нужно. Опасность обостряла ум и подстегивала инстинкты — как раз вовремя.
Желание посидеть в полутемном баре, где крутят скрипучие пластинки Линды Ронстадт, безвкусные как вся жизнь на побережье, прошло, и Бобби проскочил несколько таких заведений, отшатнувшись от них, как черт от ладана.
Бобби помнил старое правило: ты должен выстрелить первым, если не хочешь записать себя в мертвецы. Он знал, что так оно и есть, жизнь много раз подтверждала это правило еще когда он был молод и работал на правительство.
Ему предложили поехать во Вьетнам где-то в годах шестидесятых, и он воспользовался своим шансом. Вопреки тому, что там случилось, он считал этот период своей жизни самым лучшим.
Там он стал понимать своих старших коллег, ветеранов второй мировой войны, которые жили воспоминаниями прошлого. Когда им приходилось убивать людей, когда они были полностью лишены привычных человеческих условий, когда они были охвачены ужасом, — только тогда они и жили по-настоящему.