22
Соскочив с мотоцикла, едва кивнув Казакову и сразу же забыв о нем и обо всем на свете, Борис устремился к Назарову.
— Здравствуйте, дядя Марат!
Ладони их сошлись в крепком рукопожатии, и близко глянув в голубые, материнские, глаза юноши, такие сияющие, лучащиеся внутренним праздничным светом, Назаров растроганно заморгал, притянул его к себе и обнял левой рукой. Борис неловко ткнулся ему в щеку, чмокнул по-детски и смущенно отстранился.
— Здравствуй, Боря. Вот ты какой стал… солдат, — проговорил Назаров, тоже засмущавшись. — С возвращением тебя.
— Спасибо… Ой, да я шлем забыл отдать! — Борис оглянулся и, увидев терпеливо поджидавшего на обочине Казакова, побежал к нему, торопливо расстегивая ремешок на подбородке. — Простите, Ата Казакович, я дядю Марата встретил… то есть он мне не дядя, это я так, с детства привык… он хороший человек.
— Я вижу, — улыбнулся Казаков. — Так вы остаетесь?
— Да, вы езжайте.
Он вернулся к Назарову.
Первый порыв прошел, остывали, выплеснувшись наружу, чувства, пришло время придирчиво осмотреть друг друга, замечая перемены. Одного они радовали, другого огорчили. Марат по выражению глаз Бориса понял, насколько сдал за два последних года, и эта догадка опечалила его. Недавнее тоскливое чувство снова стало саднить в груди.
— Служилось как?
Обняв Бориса за плечи, Назаров повернулся вместе с ним, и тот лишь теперь увидел мать. Она сидела на скамейке вполоборота и с ревнивым чувством следила за сыном. Обидное ощущение покинутости виделось, вероятно, в ее глазах. Борис сразу подошел к ней и ласково тронул за плечо, давая этим понять, что он с ней, что нет у него никого дороже ее, потом только ответил, обернувшись к Назарову:
— Служилось нормально.
— Я тебе не рассказывала, — оживилась Наталья Сергеевна. — У Бори там было чепэ — ноги в пургу обморозил, но вынес на себе ослабевшего товарища.
— Да ладно, мама, — потупился Борис. — Чего теперь об этом… Все ж обошлось.
Не став проявлять излишнее любопытство, Назаров спросил:
— Теперь какие планы? Учиться? Работать?
— Работать, — сразу, не раздумывая, ответил Борис. — Отец меня к себе в трест переманил. Я же в армии и трактор изучил, и кой-какое электрооборудование. Отец говорит: специалист широкого профиля, никому не отдам, если уж учиться не хочешь…
— А почему учиться не хочешь? — спросил Назаров, отметив про себя, что Борис называет Кирилла не папой, как прежде, а отцом.
— Я рабочим хочу быть.
— Хоть бы ты повлиял на него, Марат, — сказала Наталья Сергеевна. — Куда сейчас без образования, верно ведь?
— Да как сказать… — Марат улыбнулся не ей, а Борису. — Современный рабочий это же не человек с тачкой. Учиться ему все равно придется, зато будет делать то, к чему душа лежит, и результаты своего труда видеть, не то, что бумажки в конторе подшивать…