В детстве Джон зачитывался научно-фантастическими романами, и в голове у него теснились сотни различных теорий и вопросов. Теории насчет того, зачем мы появились на этой земле или как определенные животные и насекомые приобрели свои характерные черты. Вопросы были следующие: почему некоторые виды, такие как обыкновенный муравей или таракан, прекратили эволюционировать миллион лет назад, в то время как другие, например человек, продолжили развиваться? Почему мозг некоторых животных перестал расти сотни тысяч лет назад? Не потому ли, что слишком развитый интеллект является скорее помехой для выживания, нежели ценным качеством? Означает ли это, что люди в конце концов истребят сами себя, потому что эволюция сделала их слишком умными?
А может быть, человек подвергает себя риску самоистребления тем, что развивает технологию быстрее, чем развивается его собственный интеллект? Возможно, людям нужен мощный эволюционный скачок, чтобы перепрыгнуть эту пропасть? Ответы на эти вопросы Джон искал в своих исследованиях.
Корабль вдруг качнуло, Джон потерял равновесие и ухватился за поручни, чтобы не свалиться с беговой дорожки. Дверь в соседний зал была открыта, и он услышал, как тяжело плещется вода в бассейне. Он не так страдал от морской болезни, как Наоми, но все-таки еще не до конца привык к движению.
Ни Джон, ни Наоми почти не спали прошлой ночью. И сейчас Джон размышлял над теми же самыми вопросами, которые они обсуждали, кажется, уже сотни раз. Да, они согласились с тем, что хотят дать своему сыну максимум возможностей. Но при этом не хотели, чтобы он слишком отличался от других, чтобы у него возникли трудности в общении или в отношениях с людьми.
В этом-то и заключалась проблема, потому что Детторе все время подталкивал их к тому, чтобы использовать как можно больше «опций». Даже Джону не приходило в голову, что наука уже может делать такие вещи. И некоторые варианты выглядели действительно соблазнительно. Боже мой, если бы они только захотели, они могли бы сделать Люка невероятным человеком!
Но нет, спасибо.
Люк — не лабораторная крыса, которую можно гуманно усыпить в случае, если результат не оправдает ожиданий.
Джон не желал играть жизнью своего сына. И все же ночь напролет его мучила одна и та же мысль. То, каким получится ребенок, — это именно игра, игра случая, произвольная выборка генов. Детторе фактически предлагает уменьшить случайность, а не увеличить ее. Действуя осторожно, не обрекают ли они своего сына на заведомую посредственность?
Тренажер издал сигнал, и дисплей показал, что прошла еще одна минута. На корабле Джон тренировался еще усерднее, чем дома. Он старался привести себя в суперформу. Он догадывался о причине, заставлявшей его так выкладываться, но до конца сам себе не признавался.