Анестезиолог воткнул иглу в катетер, и Наоми тут же затихла. Через несколько секунд, как показалось Джону, она вообще перестала дышать. Глаза ее остекленели.
Анестезиолог мгновенно взял из рук ассистента дыхательную трубку и попытался вставить ее в горло Наоми, однако ему это не удалось.
— Не получается, — выдохнул он. Его лоб тоже взмок. Он вытащил трубку, потом снова принялся засовывать ее в горло, потом опять вытащил. Как рыбак, который пытается вытащить крючок из глотки пойманной щуки.
Джон потерял сознание.
В голову будто воткнули здоровенный тесак. Джон почувствовал, что лежит на спине и что-то холодное давит ему на правый глаз. Он приоткрыл левый глаз. Все расплывалось, свет причинял неимоверную боль, и он снова закрыл его.
— Как вы себя чувствуете? — спросил бодрый женский голос.
Джон опять открыл глаз и постарался сфокусироваться. Лицо. Молодая женщина, показавшаяся ему смутно знакомой. Светлые волосы, симпатичная. Младшая акушерка, вдруг вспомнил он. Лиза. Ее зовут Лиза.
И тут же вспомнил все остальное.
В панике он сделал попытку встать.
— Господи, что случилось?
— Пожалуйста, успокойтесь и прилягте. Пусть отек немного спадет.
Он уставился на нее. В руках у Лизы была хирургическая перчатка, наполненная льдом.
— Моя жена — что с ней? Как она?
— Она в полном порядке, — радостно подтвердила акушерка. — И оба ваших малыша тоже живы и здоровы и чувствуют себя прекрасно.
— Правда? А где они? Где… Наоми?
От облегчения и возбуждения у него закружилась голова. Перед глазами снова все поплыло, и в затылке резко запульсировала боль, как будто кто-то повернул тесак. Джона затошнило. Ему отчаянно захотелось встать, он даже сделал усилие, чтобы приподняться, но ему стало так плохо, что пришлось лечь и закрыть глаза. Лиза опять приложила к его глазу перчатку со льдом. Она показалась Джону целебным бальзамом.
— Ваша жена сейчас в послеоперационной палате. Ей ведь давали полный наркоз, и теперь нужно несколько часов, прежде чем она придет в себя. Ваши малыши спят, они в специальном инкубаторе.
— Это мальчик? Второй ребенок?
— Чудесный мальчик.
Джон попытался встать еще раз, но ледяной компресс на глазу помешал ему.
— А моя жена — с ней правда все нормально?
Лиза энергично закивала.
Волна облегчения затопила Джона. Он услышал, как открылась дверь, и через секунду раздался голос Холбейна.
— Ну-ну, доктор Клаэссон. Похоже, у вас будет прелестный фингал, — жизнерадостно заметил он.
Джон сумел разглядеть, что врач успел снять маску и шапочку и что пижама его расстегнута.
— Четыре шва на голове и синяк. Что ж, по крайней мере, теперь вы сможете говорить всем, что, когда ваша жена рожала, вы действительно страдали вместе с ней. Разделили ее боль, так сказать.