К сожалению, сейчас храбрости во мне было кот наплакал.
— Так зачем ты привёл нас сюда?
— Я привёл её. А ты сам пришёл за мной.
— Но ты нашёл меня. Зачем?
Монк отвернулся, чтобы откашляться, затем оперся о каменную стену. Его дыхание успокоилось, но лёгкие действовали как сломанные кузнечные мехи.
— Спроси её.
Я повернулся к Софи. Она, дрожа, прижалась ко мне.
— Я… мы услышали твой крик. Он донёсся сюда. И я тогда сказала ему, что ты сумеешь помочь.
— В чём помочь?
Софи осторожно посмотрела на Монка.
— Понимаешь, он… он говорит, что не может вспомнить…
— Да, не могу! — неожиданно крикнул Монк так, что чуть не затряслись стены маленькой пещеры. — Стараюсь, но не могу. Хоть убей. Раньше это значения не имело, а теперь имеет.
Монк провёл покрытыми струпьями руками по черепу, на котором уже начала отрастать щетина. Его рот болезненно скривился.
— Мне нужно знать, что я натворил.
* * *
В этой тесной пещере понятия времени не существовало. По пути сюда я сломал часы, разбив стекло, и теперь стрелки застыли между двумя и тремя часами. Неизвестно, дня или ночи. Впрочем, какая разница? Свет от фонаря на полу, сопровождаемый убаюкивающим шипением газового нагревателя, придавал всему окружающему потусторонний вид. Духота не облегчала состояния Монка, но пока ещё было терпимо.
Я сел на ватное одеяло и прислонился к стене. Софи, свернувшись, прижалась ко мне. Монк, похоже, успокоился. Он тихо сидел, опустив голову, и в этой позе казался странно беззащитным. Я подумал, что он заснул.
— Что он имеет в виду? — прошептал я.
Софи молчала.
Я говорил очень тихо, не сводя взгляда с Монка.
— Какая помощь ему нужна?
— Ой, этот свет такой яркий, — простонала Софи. — У меня от него болит голова.
Я изменил позу, чтобы загородить её от фонаря.
— Софи, давай рассказывай. Это важно.
— Он… — проговорила она, массируя виски и с опаской поглядывая на Монка, — говорит, что не может вспомнить ничего об убийстве этих девушек. И не помнит, чтобы где-то их закапывал. Он думал, что я могу ему помочь, потому что говорила насчёт помощи в отыскании захоронений. Но одно дело — стимулировать память, а другое — её вернуть. Тут я бессильна.
Софи тихо заплакала. Я притянул её к себе.
— Пожалуйста, успокойся и продолжай.
Она вытерла глаза.
— Вот почему он копал эти ямки у захоронения Тины Уильямс. Думал, что если найдёт что-нибудь, увидит трупы, это заставит его вспомнить. Поэтому он тогда погнался за нами, увидев меня. Но я… ничем не могу ему помочь.
Я погладил её спину, осторожно наблюдая за Монком.
— Что он имел в виду, говоря, что раньше это значения не имело, а теперь имеет?