Софи пошевелилась во сне. Не отрывая взгляда от Монка, я погладил её плечо, и она затихла. Тем временем смех Монка начал стихать. В любой момент я ожидал, что он повернёт свои мёртвые глаза в нашу сторону, но он нас вообще не замечал. Наконец последние бульканья вырвались из его груди, и он застыл, полуоткрыв рот, будто под наркотиком. С руки, которой он колотил о стену, капала кровь.
Вот оно что… Монк подвержен припадкам — одной из разновидностей эпилепсии. Я знал, что он психически неустойчив, но это было совсем иное. Страдающие подобными заболеваниями не осознают своих припадков, и когда они заканчиваются, не понимают, что с ними случилось. Почему же никто об этом никогда не говорил? Я вспомнил слова Роупера, произнесённые восемь лет назад:
«Он тут взбрыкнул вчера вечером, пришлось усмирять. Дело в том, что иногда, когда гасят свет, у него случаются приступы смеха. Он хохочет, не может остановиться. А затем начинает буйствовать. Вот почему охранники прозвали его смехачом».
Монк пошевелился и прищурился, будто просыпаясь. Его сразил очередной приступ кашля. Когда он наконец закончился, Монк прочистил горло и сплюнул на пол. Потрогал лицо рукой, которой бил в стену, и, увидев на ней кровь, нахмурился. Потом взглянул на меня, осознав, что я за ним наблюдаю.
— Чего пялишься?
Я опустил голову. Поднял с пола пакет с антибиотиками и показал ему.
— От кашля это тебе не поможет.
— А ты откуда знаешь?
— Я доктор.
— Ну и пусть.
Он махнул рукой, затем остановил взгляд на голове Софи, покоящейся на моих коленях, и его тёмные глаза вспыхнули.
— А это что такое? — быстро спросил я, толкнув ногой пакет с землёй.
Необходимо любым способом отвлечь Монка от Софи.
— Земля с мочой лисицы.
— Зачем?
Монк пожал плечами.
— Для собак.
Теперь было понятно, что это за вонь. У лисиц моча имеет резкий характерный запах, и они ею метят свою территорию.
— Разве это собак одурачит? — спросил я.
— Их — нет, а вот проводника — да.
Всё же я недооценил сообразительность этого человека. Полицейскую собаку моча лисицы не собьёт с толку, а вот неопытный проводник, учуяв запах, может подумать, будто собака взяла неверный след.
Я решил не давать ему передышки и продолжил разговор:
— Считается, что в этом районе нет никаких пещер.
— Да, о них никто не знает, — кивнул Монк.
— Ты здесь прятался, когда тебя искали за убийства девушек?
— Я сюда приходил всегда, когда захочу, — усмехнулся он.
— Зачем?
— Скрываться от таких, как ты. А теперь заткнись.
Монк порылся в барахле на полу, нашёл плитку шоколада и, разорвав обёртку, жадно съел её. Потом свернул колпачок с бутылки с водой и, откинув голову, начал пить. Я с трудом сглотнул. Моё горло пересохло.