Барату же было не до чудес. Он был полностью истощен и опустошен. Казалось, что он отдал часть себя за время работы, и немалую часть!
Брамур нерешительно оглянулся на Мартрехта. Тот мотнул головой:
— Это твое! Он тебя прочувствовал, а не меня или кого-то еще.
Брамур гулко сглотнул и, поднявшись, осторожно подошел к наковальне. Нерешительно протянул руку, отдернул, снова протянул. И вдруг, решившись, схватил секиру за рукоять, поднял ее и замер, вслушиваясь в себя. Постепенно его борода раздвинулась, обнажив белые зубы, густые усы встопорщились — лицо гнома расползлось в счастливой улыбке.
— Я его чувствую! Я его слышу! — потрясенно прошептал он. — Это просто чудо! Это магия!
Последовало несколько взмахов секирой, во время которых было только слышно шипение разрезаемого воздуха.
— Она же легкая, как перышко! — восторженно рявкнул Брамур.
Он перехватил свою секиру и прижал к груди. Мартрехт заметил, как по лезвию полыхнули чисто-белые всполохи. Старый мастер снова перевел взгляд на Барата и встретился с взглядом синих глаз, в которых плавилась бесконечная усталость.
— Ты это… иди, отдохни, что ли, парень.
Барат с трудом встал, слегка покачнулся, упрямо нахмурил брови и твердо шагнул к выходу. Мартрехт слегка придержал его за локоть:
— Ну, извини. Ты мастер! Да… Иди! Я научу тебя "синему пламени".
Барат устало кивнул и пошел к выходу.
Мартрехт наблюдал за Брамуром. Тот совсем ошалел от своего нового приобретения. Ну где это видано? Солидный мастер, а ведет себя, как мальчишка! Что это за танцы в обнимку с секирой? А эти прыжки и взмахи? Что за ухарские вопли? Надо бы прекратить это безобразие!
— Эй! Ты что, совсем голову потерял? — рявкнул Мартрехт. — Прекрати это непотребство! У нас проблема, если ты еще этого не понял. И проблема не из легкоразрешимых.
Брамур наконец остановился и непонимающе уставился на Мартрехта:
— Какая проблема? В чем?
— А ты не понимаешь?
Брамур отрицательно покачал головой. Мартрехт тяжело вздохнул.
— Грядущая война для тебя достаточно существенная проблема?
— Война? С кем? — моментально стал серьезным Брамур.
— С кем? С Ардейлом!
Брамур замер, явно еще ничего не понимая.
— А с какой стати им с нами воевать?
Мартрехт красноречиво махнул рукой в сторону ушедшего Барата:
— Он же Ардейл.
— Ну и что?
— Это их мастер. Ради его одного может такое начаться, если они узнают, что и сказать страшно. А ты знаешь, какие они воины. Боюсь и подумать, чем может такая война закончиться.
Брамур присел на табурет, поставив секиру на пол.
— А какое они имеют отношение к нему? Нет, ты не спорь! — остановил он Мартрехта, уже открывшего было рот, чтобы заговорить. — Ты подумай. Ну какое они имеют право претендовать на этого паренька? Что они для него сделали? Успешно прошляпили и потеряли его? Чуть было не погубили? Воспитали-то его люди. Вырастили они же. А от Таш спас его кто? Мы его спасли! И искусству ковки мы его обучили. Не ардейлы, а мы! Да и он не горит особым желанием попасть к своим ардейлам. Я с ним столько переговорил и передумал. Веришь? Он ни разу о своих сородичах не вспомнил. Нет, Мартрехт, не имеют они прав на него. Не имели и не имеют!