Липатов не разделял эту позицию, даже посмеивался над ностальгирующими.
Он полагал, что время, в которое ему довелось жить, гораздо лучше того, о котором с грустью вспоминали его родители.
Андрей был убежден, что сейчас, если умеючи, можно добиться таких высот, о каких при Союзе нечего было и помышлять…
А если что-то не получилось, так сам виноват. Слабые и неудачники должны отсеиваться естественным отбором.
Липатов обратил внимание, что находящиеся рядом с ним люди с любопытством рассматривают его, одетого совсем не так, как они. Он вдруг подумал, что в своих кроссовках, фирменных джинсах и яркой футболке похож на какого-нибудь иностранца, приехавшего в Союз образца восьмидесятых, когда тотальный дефицит свирепствовал, словно чума.
Чтобы не встречаться с завистливыми даже в такой ситуации взглядами, он посмотрел поверх голов товарищей по несчастью.
Вокруг все тот же мрачный пейзаж войны.
И почти сразу Липатов увидел на торце одной из пятиэтажек написанный красной краской лозунг: «Решения XXXII съезда КПСС – в жизнь!»
А чуть ниже еще один: «XVII пятилетку – 2010–2015 гг. – за четыре года!»
Краска не выглядела совсем уж старой и облезшей, как это случается с годами. Просто атмосфера разрухи делала город заброшенным и унылым, но если приглядеться повнимательнее, становилось ясно: бои шли здесь не более года назад.
Липатов подсчитал, что если бы СССР здравствовал и поныне, то как раз случился бы тридцать второй съезд коммунистической партии и семнадцатая пятилетка. Тем более что даты на втором лозунге это подтверждали.
Значит…
Нет…
Нет!
Этого не может быть!
Однако реальность говорила сама за себя. Неужели ситуацию надо принимать такой, какая она есть?
Если это не смерть, не галлюцинации, тогда хороши любые объяснения в рамках здравого смысла.
На ум пришла следующая гипотеза: каким-то неведомым образом он угодил в некий параллельный мир, где СССР продержался намного дольше, чем в привычной реальности. Не так давно, судя по следам разрухи, началась война. С кем? С американцами? С китайцами?
В таком случае кто эти неизвестные, которых он вначале принял за чеченских боевиков? То, что они с Кавказа, сомнений не вызывало, однако что среди них делают вон те двое русских? Наверное, это какая-то банда, возможно дезертиры. Но с кем же все-таки война?
Андрею стало не по себе при мысли, что он, возможно, сейчас получает дозу радиации, облучаясь от последствий взрыва атомной бомбы, – ведь если это война, значит, непременно ядерная. Однако секундой позже он ощутил настоящий страх, осознав, что это какой-то совсем другой мир.