Майдан не появился спонтанно, как чертик из табакерки. Украина шла к «оранжевой революции» долго и мучительно, через голодовку студентов 1990-х годов и палаточный городок периода кассетного скандала, через поражения и отступления оппозиции. Подспудно формировалось и гражданское общество, в том числе и за счет грантовой подпитки из-за рубежа. Но никакие гранты не выведут сотни тысяч людей на улицы. Предпосылки «оранжевой революции» накапливались годами. Драматичная избирательная кампания 2004 года резко ускорила процесс созревания революционной ситуации. «Политический нарыв» прорвался после второго тура.
Эпицентром революции стал Киев. И в этом проявилась еще одна из закономерностей, присущих революционным событиям. Революции происходят или начинаются, как правило, в столицах. Но была и еще одна причина. Главными движущими силами «оранжевой революции» стали новый средний класс и студенческая молодежь – будущий средний класс. Как представительная социальная группа средний класс сформировался пока что только в Киеве. Украинский средний класс обращен в будущее и отчасти сознательно, отчасти интуитивно ориентирован на демократические ценности и европейский цивилизационный выбор. И для представителей нового среднего класса Янукович с его управляемой, «директорской» демократией, администрированной и полукриминальной рыночной экономикой был неприемлем.
Во многих отношениях это была странная революция. Логика политического противостояния смешалась с «оранжевым» карнавалом. Для анализа этих событий впору обращаться не только к Владимиру Ленину, но и к Бахтину. И толпы шахтеров, свезенных в Киев, не знали, что им делать в этой атмосфере революционного праздника и карнавальной круговерти. Их привезли драться с «оранжевыми», а те вместо драки предлагали братание и совместную трапезу.
Едва ли не впервые и, возможно, в последний раз обладатели «мерседесов» оказались в одних рядах с теми, кто едва сводит концы с концами. Политическое братство младоолигархов и полунищих провинциалов – один из оксюморонов и парадоксов Майдана.
Тем не менее эклектика революционного постмодерна победила железную логику политтехнологического модерна. Выборы перешли в революцию, революция смешалась с выборами и политической реформой.
«Оранжевая революция» способствовала смене власти в стране, формированию нового политического режима. Каким он будет? Сможет ли соответствовать высоким ожиданиям Майдана? Удастся ли новой власти стать своей для тех избирателей, кто не поддержал «оранжевую команду» на президентских выборах? Будет ли совместима логика революционного обновления, заявленная новой властью, с логикой политической реформы? Революция закончилась или революция продолжается? Вопросов пока больше, чем ответов на них. Точку в анализе «оранжевой революции» ставить рано. Скорее можно поставить многоточие и большой знак вопроса.