— Чак, прости, у меня много работы, — произнесла Эмма извиняющимся тоном.
— Да, конечно, — грустно ответил он и медленно удалился.
— Что это еще за клоун? — Питер оказался тут как тут. — Я слышал каждое слово из вашего разговора и могу сказать только одно: кто-то должен сообщить этому парню, что так, как он, уже никто не выражается.
— У тебя слишком хороший слух, — сердито сказала Эмма.
— Что поделаешь. Так что, он за тобой волочится? А ты, наверное, по доброте душевной медлишь дать ему от ворот поворот?
— Во-первых, это не твое дело. Во-вторых, вернись на свое место. И, в-третьих, Чак чудесный человек и он мне нравится.
— Ни за что в это не поверю! — нарочно «не услышав» первые две фразы, сказал Питер.
— Уйди! — рассвирепев, прорычала Эмма, теряя терпение.
Боже, дай мне сил! — взмолилась она, не очень-то веря, впрочем, в действенность своей молитвы. Ведь, судя по всему, Питер Лейден послан ей в наказание за ее грехи.
— Ну как торт? Нравится? — уже, наверное, в пятый раз спросил Чак, с горящими глазами наблюдая, как Эмма ест.
От его взгляда у нее пропал аппетит. Эмма едва не подавилась, заметив, что Чак провожает глазами каждый кусочек, который она отправляет себе в рот.
— Очень вкусно, — пробормотала она, глотая торт, не пережевывая.
— Принести тебе еще?
— Нет! — выкрикнула Эмма, и брови Чак взметнулись вверх от удивления. — Я… вообще-то я на диете.
— О, милая моя, тебе совсем не надо худеть! — с нежностью произнес Чак. — У тебя отличная фигура!
— Льстец.
— Я вовсе не льщу. Я говорю истинную правду! — Чак восторженно всплеснул руками. — Ты такая… такая… худая и красивая!
— А я вот думаю, что ей не мешало бы скинуть парочку килограммов, — раздался голос Питера. — Той части, что пониже спины, это пошло бы на пользу. Впрочем, вру. Если Эмма похудеет еще сильнее, то ей придется остерегаться резких порывов ветра.
Эмма, скривившись, подняла голову и посмотрела в лицо Питеру, который ухмылялся во весь рот. Чак заерзал на стуле и смущенно закашлялся: его до глубины души возмутил и поразил оскорбительный, безобразный намек на несовершенство фигуры Эммы.
— Зря ты это ешь, — ничуть не смущаясь, сказал Питер, кивнув на остатки торта на тарелке Эммы. — Лучше бы взяла салат или овсяную кашу.
— Лучше бы тебе заткнуться, — отозвалась она.
— Я присяду? — Не дожидаясь приглашения, Питер плюхнулся на стул рядом с Чаком и поставил перед собой поднос с одной-единственной тарелкой, на которой лежали половинка грейпфрута и тонюсенький бутерброд.
— А ты, я вижу, тоже блюдешь фигуру, — усмехнулась Эмма.