— Тебя в дом отволокли, — начал поваренок свою историю, — а я из кустов выбрался и перекинулся, чтоб ловчее к окнам подбираться. Хотел сначала подслушать, что внутри творится, а потом уже за подмогой бежать.
— Очень разумно, — кивнула я. — А мысль о том, что может мелкий, вроде тебя, противопоставить десятку здоровенных лиходеев, тебе в голову не пришла?
— Я как лучше хотел, — насупился мальчишка. — Да и бегаю я побыстрее этих самых здоровяков. Меня когда заметили, знаешь, как я припустил? Так бы и убег, если б Фейн меня не догнал.
— Дальше что? — Восхищение, с которым поваренок говорил об атамане, мне совсем не нравилось.
— А потом была Щура, ведьма старая. И это было очень-очень страшно.
— Она тебя мучила?
— Ага… Обряды всякие проводила, хотела, чтоб я и душой и телом ей верен стал. А у меня и сил-то не было ей отпор дать…
Поваренок упал на подстилку и уткнулся лицом мне в живот. Вот честное слово, попадись мне сейчас валашская колдунья, я б ее по-новому на тот свет снарядила. Я обняла мальчишеские плечи, чувствуя, как по моему лицу стекают дорожки слез.
— Не плачь, Ленута, — принялся утешать меня зареванный Томашик. — Все равно у нее ничего не вышло, Фейн меня раньше спас.
Закаты и рассветы давно уже смешались для волчонка в одну бездумную хмарь. Сколько прошло времени, он не помнил. Хозяйка приходила несколько раз в день, отпирала ключом дверцу клетки и бросала на пол кусок какой-нибудь еды. Он выползал, уже даже не пытаясь встать на разъезжающиеся лапы, послушно ел, хлебал из миски мутную воду и ждал, какую пакость приготовили для него в этот раз. Клетка его стояла в старой заброшенной конюшне на другой стороне реки. Здесь витали запахи застоявшегося лошадиного пота и прелого сена, которое никто никогда не убирал. Поначалу Томашик еще надеялся, что его спасут. Бойкая Ленута ни за что не оставила бы его в таком положении. Потом и надеяться перестал. А однажды ночью произошло чудесное. Вслед за бряцанием ключей отворилась дверь, и в конюшню, ни от кого не таясь и освещая свой путь фонарем, вошел Фейн. Волчонок заскулил при виде атамана и испуганно попытался забиться в уголок. Разбойник накинул кольцо светильника на потолочный крюк и склонился к клетке:
— Давай, малыш, поднимайся, — скрипнула дверца, — я тебя до забора провожу.
Томашик взвизгнул, когда Фейн попытался ему помочь, ухватив за бок.
— Ты ранен?
Подхватив мохнатое тельце, атаман вытащил волчонка наружу и перевернул на спину.
— Так, так, — протянул задумчиво, рассматривая длинный разрез от грудины через живот. — Знакомая картина. В человека перекинуться можешь?