Петух снес яйцо. Кому оно достанется?
(Старинная русская загадка).
А правильный ответ — никому.
Сдается мне, когда боги раздавали мужчинам и женщинам домашние обязанности, мужики чуток смухлевали. Стирку уж точно надо было не женщинам поручать. Это ж какие мускулы да силушку богатырскую надо иметь, чтоб со всем этим безобразием управиться? Сначала кипятишь все в огромном котле. К небу поднимается желтоватый вонючий пар, а ты знай себе помешиваешь противное варево деревянной палкой. Потом отжимаешь всю кучу барахла чуть не насухо. Потому что мокрое белье тяжелее, а тебе потом всю эту гору надо еще до речки дотащить да в проточной воде ополоснуть. А если припомнить, что в быстрых горных речушках даже в самое жаркое пекло водица довольно студеная, то вообще стирать расхочется. Сколько раз Дарине предлагала в Араде прачку нанять, а она ни в какую. Раз уж решились не под крылышком у домны Димитру жить, то и обслуживать себя должны самостоятельно. Вот и обслуживаем, так сказать — помаленьку.
Сестрица дернула за край скатерти, раздался резкий звук разрывающейся ткани.
— А дальше чего?
Я поморщилась, но продолжала монотонно шлепать мокрой простыней по камню.
— Да ничего… Своими ножками топать пришлось. Михай сопроводил почти до самого дома.
— А господарь?
— А чего господарь? — Я продолжала хлестать уже по мосткам. — Ручкой на прощанье помахал да велел больше имущество его не портить.
— Ты хоть поняла, как у тебя это получилось?
— А то. — Я убрала с лица намокшие волосы. — Чего не уразумела, умные люди пояснили.
Дарина отбросила в сторону уже совсем испорченную скатерть и опустилась на бережок, скрестив ноги. Вся ее поза демонстрировала внимание к разговору.
— Господарь волховать стал, к водной стихии обращаться, я в него сферу земли швырнула, вот вода в землю и ушла.
— Какую сферу земли?
— Ну на шее у меня подвеска болталась, — я махнула рукой, — янтариновая такая. Помнишь?
Дарина помнила. Она вдруг будто постарела на десяток лет. Потерла виски ладонями и устало спросила:
— Ленута, ты что, магичка?
— Ну уж всяко не вовкудлак.
Я пристально глядела на сестрицу. Знала ли она о том, о чем я догадалась только сегодня? На широкоскулом лице Дарины не дрогнул ни один мускул. «Знала, — поняла я, — с самого начала знала и молчала. Ни словечком не обмолвилась. Ну и кто она после этого?»
— Я не хотела, чтобы ты в чем-то чувствовала себя хуже, чем мы… Поэтому и не говорила.
— А если бы мне эта новость память вернула?
— Если бы да кабы… Ведь не вернула?
— Нет. — Я склонила голову. — А тебе Михай сразу сказал?