Руки невольно вздрагивали, когда я открывал взятые наугад консервные банки. В одной оказалась свинина, в другой — копченые селедки, в третьей — паштет. Спасибо, неизвестные друзья! Чтобы всегда была вам удача! В доме нет никакой записки, только обрывки газет на незнакомом мне скандинавском языке. Вероятно, здесь зимовали охотники за морским зверем.
Я сварил суп из жирной консервированной свинины, заправил его сушеным картофелем. Затемнив окно, зажег лампу. В ней еще булькал керосин. Черт возьми, как будто даже не было кошмара прошедшей недели!
Я устроил фантастический ужин. Этот день надо было отметить. Во фляжке капитана Дигирнеса еще оставалось несколько глотков спирта. Нет, честное слово, совсем не так уж плохо жить на земле.
Вынул из автомата магазин, расстегнул кобуру от пистолета и выпустил из чулана Риттера. Он вошел, зябко потирая руки. Сумрачно сел за стол. Отсветы пламени от печки вспыхивали на темных стеклах его очков. Сейчас без меховой куртки, в толстом свитере он кажется постаревшим и очень уставшим.
Я разливаю по кружкам остатки спирта. Пусть Риттер тоже выпьет, черт с ним. Острый запах расходится по комнате. От него, а может быть от жирного супа, слегка кружится голова. Риттер отодвигает кружку, даже не пригубив, и молча принимается за еду. Ну и черт с ним. Я все равно выпью сейчас за спасение, жизнь, тепло и тех славных ребят, что позаботились о нас, даже не подозревая о нашем существовании.
Сразу перестало знобить. Говорят, после долгого голодания нельзя много есть, но сейчас было невозможно соблюдать благоразумную диету. Еда в первый момент опьянила. Захотелось громко разговаривать, шутить. Но передо мной маячило угрюмое лицо Риттера.
Потом стало клонить в сон. Впрочем, клонить — это мягко сказано. Меня просто опрокидывало в темную пропасть. Я уже хотел отправить Риттера снова в чулан, но напоследок решил выпить еще кофе. Кутить так кутить.
Полез за банкой кофе. Неожиданно мое внимание привлек небольшой металлический ящик, задвинутый в угол нар. В следующий момент я уже забыл и о кофе, и о сне, и даже о Риттере, оставшемся за столом.
Ящик оказался радиоприемником. За ним лежали тяжелые параллелепипеды батарей. Они были сухие. Кислота еще не успела разъесть цинковых оболочек. Очевидно, люди покинули этот дом совсем недавно.
Теперь я понял, для чего был поставлен высокий шест перед домом — он служил антенной. Вверху, под стрехой потолка, змеился обрывок провода.
Еще не веря в возможность такого счастья, я вытащил приемник на свет и подсоединил его к батареям и антенне. Риттер по-прежнему безучастно сидел за столом, обхватив голову руками. Кажется, он дремал.