Я, как мог, заглушал в себе это чувство вины перед погибшими. Помогал, чем мог, Аркашиной семье, пока его жена и сын Сашка столкнулись с первыми трудностями. Пока сын Аркадия Волкова был маленьким, я рассказывал ему об отце как о герое-интернационалисте.
Но скоро Сашка повзрослеет и спросит меня, зачем мы были там? Что я ему отвечу, еще не знаю, но я готовлюсь заранее к этому вопросу. Ведь рано или поздно на него нужно ответить именно нам, «афганцам», не только Сашке, но и всему народу.
Помогал семьям погибших, которых у нас в городе не меньше ста. В этом находил хоть и маленькую, но отраду. Ведь долги надо возвращать.
Со временем, когда мне уже казалось, что Афганистан уже понемногу забывается, начали снится кошмары.
Я почему-то один с автоматом на какой-то высотке. На меня движутся молчаливые моджахеды.
Я стреляю в них. Вижу даже, как трассы пересекаются с их телами. А они почему-то не падают. Все идут и идут на меня, оскалившись в молчаливом крике.
Я вставляю последний магазин, стараюсь стрелять одиночными, экономлю каждый патрон, а они идут и идут. Можно уже разглядеть их расширенные то ли от злости, то ли от ужаса глаза, слышу их шумное дыхание.
От ужасной мысли о том, что нападающие и в самом деле бесплотные духи, которые вот сейчас начнут хватать меня своими огромными ручищами, у меня волосы стали дыбом.
Мелькает мысль бежать. Но сзади пропасть, бездонная и мрачная. Через мгновение душманы будут надо мной, что делать? Вдруг я замечаю небольшую расселину, рассекающую скалу. Я ползу туда, осторожно и в то же время торопливо начинаю туда спускаться. Нащупываю ногой какую-то вмятину, опираюсь на нее. В этот момент чувствую, как враги занесли над моей головой приклады, я в страхе дергаюсь и срываюсь.
С воплем «А-а-а…» просыпаюсь.
Так повторялось довольно-таки часто.
К кому я только не обращался.
Не помню, кто посоветовал мне не держать в себе Афганский груз, больше рассказывать о том, что испытал там своим друзьям. Друзья мои рассказы встречали с недоверием. Ведь многое из того, о чем я говорил, они слышали впервые. Привычка обо всем судить с подачи средств массовой информации преодолевалась с трудом.
Я, не обращая внимания на скептическую реакцию друзей, старался выговорится.
Признаться, это помогло. Кошмары стали реже, и вскоре я перестал летать во сне.
С трудом добившись более или менее духовного комфорта, я столкнулся с массой чисто служебных проблем. Раньше, после училища, я многих из них почему-то не замечал или считал, что так и должно быть. После Афганистана все они почему-то начали приобретать для меня принципиальное, даже какое-то жизненное значение.