Я слушай этот взволнованный, бесхитростный рассказ Сахиба и невольно сравнивал со своей судьбой. Родились мы с ним почти в одно и то же время, правда, по разные стороны эпохи. Просто не верилось, что где-то еще существуют эти средневековые нравы. Но я не мог не верить человеку, который все это пережил.
— Выход был единственный, — продолжал Сахиб, — караванными тропами пробираться в Пакистан и…
Не закончив свой рассказ, он вдруг резко подался вперед, увлекая за собой меня, и в то же мгновение над нами со свистом пронеслись огненные трассы.
— К бою! — что было мочи крикнул я, но дежурные расчеты уже открыли ответный огонь. Лагерь ожил в одно мгновение. Тревожную трель пулеметов поддержали басовитые минометы и сердито громыхающие орудия боевых машин пехоты. На развалины покинутого кишлака, откуда прозвучали провокационные выстрелы моджахедов, обрушился шквал огня. Ночной бой кончился так же внезапно, как и начался.
Над долиной зарождался уже новый день. Со стороны походных кухонь, особняком расположенных в неглубоком котловане, доносился, щекочущий ноздри, запах подгорающей каши.
— Вот черти, подумал я о поварах, — видно забыли о своих прямых обязанностях и снова вместе со всеми схватились за автоматы. И словно в подтверждение этому из-за укрытия выскочили две верткие фигурки и стремглав кинулись к осиротевшим котлам, видно повара тоже своевременно учуяли тревожные сигналы, расплывающиеся от котлов. Убедившись, что дежурные расчеты и охранение лагеря бодро продолжают свою службу, я снова продолжают свою службу, я снова взгромоздился на дувал, с интересом наблюдая за рождением нового дня. Наверное невозможно сосчитать всех рассветов, которые мне посчастливилось встречать за всю жизнь, но ни один из них не был похож на этот. В сумеречном воздухе еще не выветрился запах пороховой гари, не улеглось возбуждение вызванное ночным боем и, наверное, поэтому рассвет я ожидал как самое желанное событие, после бесстрастной ночной темени. Рассвет в горах — словно селевой поток — накапливается где-то за хребтами поднебесных гор, чтобы в следующее мгновение сокрушающей ночь лавиной выплеснуться в долину, заливая солнечным светом самые ее потаенные уголки. Наступил новый день. А каким он будет в моей жизни? Задумавшись я не заметил, как рядом со мной пристроился Сахиб.
— Как дела? — задал он дежурный вопрос.
— А, это ты, Сахиб! — обрадовался я, как видишь живем, хлеб жуем.
— Получили гады! Теперь у них надолго отпадет охота обстреливать лагерь, — сказал афганец удовлетворенно. Обернувшись к Сахибу, чтобы полнее выразить свои чувства к ночным «духам», я в первую минуту опешил.