— Крепись, казак, — атаманом будешь!
Кто-то из «дедов» узнал об этом разговоре и с того времени не было дня, чтобы кто-то из них не «подшутил», над молодым солдатом. Казалось, что старослужащие только и занимались тем, чтобы как можно глубже изощриться в издевательствах друг перед другом. То в сапоги г… наложат, или угольков подкинут и ржут на всю палатку потом. А однажды решили на строптивого солдата навлечь гнев ротного. Замкомвзвода спланировал Петру службу так, чтобы у того не было за двое суток ни одного часа сна. Солдат не выдержал на вторые сутки и под утро заснул на посту. В это время, после вечерней попойки, с трескающейся от похмелья головой, пошел проверять посты сам ротный. Петра тут же сняли с боевого дежурства и направили на гауптвахту. Гауптвахта в роте аэродромной охраны была не такая, как обычно. Она представляла собой метров в пять-шесть глубиной круглую яму с отвесными стенами, в которую провинившегося солдата садили на хлеб и на воду. Эта азиатская тюрьма-зандан была предметом особой гордости ротного.
Петр просидел в ней больше пяти суток, Иногда парню казалось, что про него забыли. Он кричал, но его словно никто не слышал. В первые сутки его даже не покормили. Только глубокой ночью он услышал у края ямы шорох и приглушенный говор своего земляка и одногодка Федора:
— Держись, земеля, я тут тебе немного мяса и хлеба принес, да воды.
Вскоре вниз полетел небольшой сверток с едой и питьем.
— Только ты не вздумай кому сказать об этом, — предостерегающе прошептал он и скрылся.
После гауптвахты Петр старался реже попадаться на глаза офицерам, потому что прекрасно знал, что помощи от них мало. После этой отсидки «деды» стали относиться к нему несколько терпимее. В их глазах он был уже ближе к ним, чем к «пшенарям». Однажды ефрейтор с его отделения, широкоплечий детина с лицом громилы, предложил ему покурить «травку»- сигарету с анашей. Петр наотрез отказался. Где брали его сослуживцы наркотики, ни для кого не было тайной. Деды, не отставая от офицеров, понемногу приторговывали горючим. Благодарные дуканщики вместе с товаром обычно презентовали солдат сигаретами с «травкой». Конечно, сигареты с начинкой употребляли не все, чаще меняли их на бутылку-две ядовито-зеленой кишмишовки (виноградный афганский самогон). Солдаты пили тайно, офицеры в открытую. Если кто-то из офицеров заставал кого-то из сержантов или солдат пьяными, в дело шли кулаки. Нередко в роте были синяки и ссадины. Обычно после расправ офицеров сержанты и старослужащие старались выместить свою злобу на молодых. Отказ Петра курить «травку» и бражничать в компании «дедов» привел к тому, что те снова начали издеваться над парнем.