Никогда не угаснет (Шкаровская) - страница 2
— Товарищ!
— Гражданин!
— Дяденька!
— Тётенька! Пожертвуйте…
Быстрым шагом, — должно быть, торопится на смену, — идёт рабочий в синей спецовке.
— Дяденька! — Инка загораживает ему дорогу. — Пожертвуйте, сколько можете, в пользу беспризорных.
Он шарит по карманам, находит пятак и опускает его в Инкину кружку.
— Большое спасибо! — Девочка вынимает из картонной коробочки бумажный жетон, на котором написаны две большие буквы «ДД», и прикрепляет его к лацкану пиджака рабочего. «ДД» означает: «Друг детей».
— Эх ты, пионерия! — ласково говорит рабочий и, улыбнувшись, щёлкает Инку по носу, как маленькую. Но ей некогда обижаться. Вверх по бульвару поднимается старушка с клеёнчатой кошёлкой в руке.
— Бабуся, пожертвуйте хоть копейку. Мы на беспризорников собираем, — подлетает к старушке Инка.
— Это на охальников-то? Они у меня на прошлой неделе ридикюль вырвали.
Инка сочувственно кивает головой.
— Такой был ридикюль! Из настоящего лака!
Старушка долго развязывает свою клеёнчатую сумку, вынимает кошелёк, завёрнутый в носовой платок, достаёт оттуда бумажный рубль. У Инки даже дух захватывает.
— Дай сдачи девяносто восемь копеек! — требует старушка.
Девочка разочарована. И смущена. Ей не хочется возиться со сдачей и в то же время жаль потерять две копейки. Только несколько секунд уходит на колебание. Затем она устраивается на скамейке, переворачивает кружку вверх дном, и из узенькой щёлочки высыпаются ей на колени гривенники, пятаки, копейки. Старушка терпеливо ждёт, и Инка отсчитывает ей ровно девяносто восемь копеек. А в это время по бульвару проезжает мороженщик в белом халате. Он толкает перед собой голубую тележку и громко возвещает:
— Морожено! Сливочно морожено!
Инка старается не смотреть в сторону мороженщика. Ух, как жарко! Последние дни августа, но солнце печёт немилосердно. Если б у Инки были деньги, она купила бы себе мороженое. Но порция стоит пять копеек, а собственных денег у неё только две копейки. Ничего не поделаешь!
Внимание девочки привлекает монашка. Высокая, в чёрном подряснике с широким поясом, туго перетягивающим талию, она быстро поднимается вверх.
— Гражданочка! Извините… — Инка вырастает перед монашкой.
Та неохотно останавливается. У неё круглое лицо с ямочкой на подбородке, маленькие острые глазки и шрам на лбу.
— Гражданочка! Пожертвуйте…
— Бог подаст! — отрезает она и, не глядя на Инку, проходит мимо.
Инка ошеломлена.
— Тоже ещё!.. — возмущенно произносит она. Соня и Липа остановились, смотрят вслед монашке. Такого ещё не было! Ещё никто не отказывался пожертвовать в пользу беспризорных! Даже нэпманы, бывшие барыни и домовладельцы, известные своей скаредностью, и те хоть копейку жертвовали. А вчера один старенький священник бросил в Инкину кружку двадцать копеек. Правда, он долго говорил, что жертвует не просто так, а Христа ради, и что бедные сироты-беспризорники, конечно, не повинны в том, что революция взбаламутила всё и перевернула вверх дном. Он долго поучал Инку и всё кивал своей смешной, пегой бородкой. Но двадцать копеек всё-таки дал. А эта монашка копейку пожалела, вот противная!