Боже, что это? Куда бежать? Кому звонить? Выскочила на улицу. Телефон-автомат. Звоню Новикову. "Сергей Валентинович, здравствуйте, это..." Перебил: "Здравствуйте, Елена Марковна, я вас узнал". "Я звоню из тюрьмы. Маму не освобождают". И слышу спокойный и равнодушный ответ: "Я вам ничем не могу помочь. Дело вашей мамы закрыто. В настоящий момент я не имею к нему никакого отношения". Все. Он не имеет никакого отношения! Он свое дело сделал! Звоню прокурору. Гудки. Гудки. Гудки. Нет ответа. Я стою на улице. Мысли суетятся в голове. Одна набегает на другую. Я ищу выход из этого абсурдного положения. Бегу в тюрьму. Стучу в окно. Открылось. Почти кричу: "Проверьте! Вы ошиблись! Вчера был суд". И снова мускул не дрогнул. Может, их учат не шевелить мускулами? Голос звучит твердо, без модуляций: "Гражданка, мы не ошибаемся". У меня начинают дрожать ноги. Мысли возникают самые черные. Звоню адвокату. Он изумлен. Он сталкивается с такой ситуацией впервые. Ну почему все невообразимые ситуации должны случаться с моей мамой? Где конец этого страшного сна?! Я устала. Я устала страдать. Возвращаюсь в тюрьму. Она уже закрыта. Какая насмешка судьбы.Я хочу в тюрьму - а она закрыта! Какое несовместимое сочетание - тюрьма закрыта! Я еду к Лиле. Объяснять ей, что произошло, нет сил. Я ложусь и проваливаюсь в пропасть.
Утром еду опять в тюрьму. Тот же ответ: "Никаких распоряжений не имеется". Кто мне объяснит, что происходит?! Звоню Новикову. Вот ведь ирония ситуации - мне некому больше звонить. Он берет трубку. Он снова узнает меня по голосу. Но сегодня он почему-то в курсе. Как будто не было вчерашнего разговора. "Елена Марковна, приходите за мамой завтра к пяти вечера. В приемную тюрьмы". Я не задаю вопросов. Ответов на них не будет.
Я еду к Лиле. Мы жарим котлеты и печем пироги. Она берет на завтра "отгул". Она понимает - одной мне уже невмоготу. Назавтра приезжаем к четырем. Окошко. Паспорт. И ответ: "Ждите". Боже, неужели свершится?! Я неотрывно смотрю на дверь. Она железная и зеленая. Дверь открывается. Я вздрагиваю. Выходит человек в военной форме. Направляется ко мне: "Вы дочь Лейкиной Марии Львовны". Не спрашивает, а утверждает. "Пройдемте со мной, вас хочет видеть начальник тюрьмы". Ноги подкосились. Что еще?
Идем. Он впереди, я за ним. Поднимаемся по лестнице. Коридор. Окна. На окнах цветочки. Видно, начальник любит уют. Или цветы - это тоже по инструкции? Входим в кабинет. Высокий, мощный человек в военной форме посреди комнаты. Здороваемся. Он: "Садитесь". Я: "Спасибо. Я постою". Он делает несколько шагов вперед: "Я хочу, чтобы вы знали - мы не виноваты в состоянии вашей мамы". Кажется, что кричу, но слышу свой спокойный голос: "С ней что-нибудь случилось?" Он удивлен: "Никаких особых перемен". Меня не интересует сейчас ничего, кроме одного: "Я смогу ее сейчас забрать?" Он кивает полуутвердительно: "Чуть-чуть попозже. Она оформляет вещи".