— Я тут подробно расписал, где буду жить. Если тебе понадобится связаться со мной, вот номер…
— А разве напрямую я позвонить не могу?
— Я оставляю свой мобильник здесь. — Марио через стол подтолкнул к ней трубку. — Присмотришь за ним, пока меня нет. Так у меня не будет возможности вести себя как идиот, если я выпью пару стаканов и решу позвонить Эмбер. — Затем он мрачно добавил: — Хотя большего идиота сделать из меня уже нельзя.
— Ладно. — Лотти кивнула и положила в одну миску тунец с кукурузой, а в другую — чили со сметаной. Отставив сковородку, в которой тушился перец, она обошла кухонный стол и обняла Марио — ей было больно видеть его таким угнетенным.
— Обед готов? Ой, они обнимаются. Не смейте, это неприлично, — приказал Нат.
— Я только сейчас понял, — сказал Марио, когда все уже сидели за столом, — что не попаду на твои рождественские спектакли.
— Я не расстраиваюсь. — Нат пожал плечами. — Я только овца. Я заглядываю в ясли и говорю: «Смотрите, малыш Иисус, бе-е-е».
— Ты и на мои спектакли не попадешь. — Руби, которая уже вышла из того возраста, когда участвуют в рождественских сказках, играла в более веселых постановках. — Я буду петь, танцевать и прочее.
— Эх, Руби, прости. — Расстроенный, Марио погладил ее по руке.
— Но мы будем там болеть за тебя, — быстро вступила в разговор Лотти. — Мы с Натом. И сделаем кучу фотографий, правда?
— А Себ придет? — спросила Руби, глядя на Лотти своими огромными темными глазищами. — Было бы здорово, если бы он пришел.
— Я узнаю у него. — Лотти стало тепло на душе, потому что в глазах ее детей Себ был идеалом и не мог совершить ничего плохого. После его возвращения из Дубай их отношения постоянно улучшались. — Если ему не понадобится идти на работу, уверена, он с радостью придет.
Руби пожала Марио руку, ободряя его.
— Тогда все в порядке. Не беспокойся, папа, у нас вместо тебя будет Себ. А на Тенерифе есть ослы?
Марио облегченно вздохнул и ответил:
— Наверняка есть.
— Тогда ты сможешь покататься на них по берегу, как катались мы с Натом, когда ездили в Уэстон.
— Может, найдешь там подружку, — с надеждой в голосе добавил Нат. — И тогда не будешь один.
Не прожевав тунец и печеную картошку, Руби заговорила с набитым ртом:
— Ой, папа, тебе, наверное, так одиноко. Если бы у нас не было дел в школе, мы могли бы поехать с тобой, чтобы составить тебе компанию.
— Я бы одолжил тебе свой «Геймбой». — Нат, всегда такой практичный, сокрушенно покачал головой. — Но не на целых две недели.