— Ладно-ладно. — Тайлер поднял обе руки. — Когда задаешь сотни вопросов, нужно периодически останавливаться, чтобы дать своему собеседнику ответить.
— Простите. Я всегда лезу не в свое дело. И слишком много болтаю. — Однако чтобы доказать, что она знающий сотрудник, Лотти принялась поправлять цветы в вазе на столе. Она поддернула вверх душистый горошек и красиво расправила листья папоротника.
— Вы считаете меня каким-то беспомощным финансовым воротилой, который не может отличить разводной гаечный ключ от отвертки. Да оставьте вы эти цветы в покое, Фредди уже предупредил меня, что вы незаменимы. — Пройдя на кухню, Тайлер стал изучать содержимое навесных полок. — Но я не так безнадежен. И я не боюсь тяжелой физической работы. Или мышей. Однако если возникнет чрезвычайная ситуация, с которой сам я справиться не смогу, я сделаю то, что делает любой здравомыслящий человек: приглашу специалиста.
Неужели она оскорбила его своими намеками на то, что он не подходит для этой работы?
— Я не считаю вас беспомощным финансовым воротилой, — возразила Лотти. — Я просто не могу понять, почему вам больше не хочется быть банкиром.
Внимательно изучив кухню, Тайлер привалился к гранитной столешнице и сунул руки в карманы джинсов.
— Ладно, давайте я расскажу, что представляет собой моя работа. У нас очень напряженный график. Встаешь в пять утра, чтобы успеть в спортивный зал до работы, потом двенадцать часов сидишь в офисе. Бесконечные встречи, конкуренты пытаются воткнуть тебе нож в спину, поэтому приходится принимать решения, которые помогают построить чей-то бизнес или сломать его, а иногда и жизнь. А потом, когда вынужден разгребать последствия и когда все идет наперекосяк, гадаешь, правильное ли решение принял. Уверяю вас, этому подчинена вся жизнь. Иногда начинает казаться, что тебе сопутствует успех, но на самом деле это не так. Для тебя имеет значение только новая сделка, только следующий миллион. И ты превращается в машину. — Помолчав, он ровным голосом добавил: — И в конечном итоге это убивает тебя.
Взгляд его темных глаз затуманился. «О Боже, — подумала Лотти, — неужели и у тебя тоже?»
— Рассказать вам, что произошло? — спросил Тайлер.
Лотти молча кивнула.
— Я убил своего лучшего друга.
Ага, тогда все в порядке. Ну, не в порядке, но…
— Его звали Кертис Сигал, — продолжал Тайлер. — Мы знали друг друга с шести лет, выросли на одной улице. Мы были ближе, чем братья. Во время студенческих каникул мы вместе работали на одном ранчо в Вайоминге. После окончания колледжа занялись одним и тем же бизнесом. Кертис сразу пошел вверх, в своей компании он получал одно повышение за другим, греб деньги лопатой и все время не высыпался. Но он был здоровым парнем. Ведь когда тебе едва перевалило за тридцать, никогда не думаешь, что с тобой может случиться что-то плохое. Все так и шло, но однажды за пять минут до главной презентации — не самой сложной из тех, что он проводил, но очень важной, — Кертис пожаловался секретарше, что у него появились боли в левой руке. Секретарша хотела вызвать корпоративного врача, чтобы он осмотрел его, однако Кертис запретил ей, потому что все уже собрались в зале заседаний и ждали, когда начнется презентация… — На некоторое время повисла пауза. Тайлер стоял прислонившись к столешнице и о чем-то размышлял. Наконец он снова заговорил: — Короче, он пошел в зал и процвел свою презентацию. Вернее, половину. А потом упал и умер, прямо на полу в зале заседаний. Врачи «Скорой» бившись над ним сорок минут, но так ничего и не добились. Он умер. А знаете, что произошло после?