многочисленными и информативными. Феод означает некое дарение, вознаграждение, плату за службу. Около 1000 г. под феодом все чаще понимаются именно земельные пожалования, хотя и впоследствии слово продолжает употребляться для обозначения денежного или иного содержания, а также более экзотических прав, вроде права первым броситься на врага, чем в «Песне о Роланде» жалует племянника король Марсилий. В качестве земельного пожалования феод нередко подразумевает в это время род собственности, которой наделяются графы, виконты, викарии и другие высокопоставленные представители публичной власти из фонда публичных (фискальных) земель, отчего слово fiscus оказывается обычным синонимом феода, а сами пожалования входят в орбиту административного деления на графства, викарии и затем кастелянства. Хотя такой феод достаточно свободно наследуется и отчуждается, вполне возможно, с ним связано меньше прав и больше обязанностей, нежели с иными формами землевладения лиц сходного общественного положения. Но чтобы судить об этом, внятных данных нет.
Аллод и феод (особенно в раннее Средневековье) не противопоставляются явно как некие альтернативные формы землевладения. По меньшей мере до XII в. в целом преобладал единый взгляд на собственность свободных людей. Она предстает неизменно полной (т.е. не ограниченной сверх обычных социальных условий ее существования), свободно наследуемой и отчуждаемой. Полная собственность в этот период создавала базу общественного порядка, при котором все другие поземельные отношения играли подчиненную роль. Если случалось, что с переданной земли полагалась служба, то по своему объему и характеру она не отличалась от той, которую несли владельцы унаследованной земли. Когда земля переходила в руки свободного человека, с течением времени она начинала восприниматься как его собственная, и обычное право закрепляло это новое восприятие.
В обстановке политической дезинтеграции XI в. представление о феоде оказалось поднято на щит крупными церковными землевладельцами. Новый строй власти и правопорядка сеньориальной эпохи вынуждал церковные учреждения систематически заручаться расположением и поддержкой набиравших силу военизированных аристократий, и передачи отдельных владений в управление мирянам были доступным и эффективным способом консолидации и расширения круга лиц, на чью военную помощь можно было рассчитывать. Трудность заключалась в том, чтобы не допускать при этом бесповоротного отчуждения церковных имуществ - запрещенного каноническими установлениями, но вполне реального в свете господствующих в обществе представлений о собственности. Если сила оружия на стороне милитаризированных аристократий, то оружие клириков - истолкование права, и они в полной мере пускают его в ход. Практика передачи церковного имущества в «прекарий» существовала еще в VIII в. (бенефициальная реформа Карла Мартелла), но тогда за ней стояли неотложные нужды королевской власти, тогда как в XI в. монастыри действуют по собственной инициативе. Мысль о феодальном пожаловании призвана была спасать церковное землевладение, и идея особого феодального права, судя по всему, развилась из этой практики управления церковными имуществами.