Это был знак его привязанности.
— Вот теперь я готова!
— Что это?
Джемма не понимала, как она могла не заметить эту штуку: она ведь была просто огромная!
— Ванна.
Муж обхватил ее за талию мускулистой рукой и притянул к себе. Ее макушка оказалась у него под подбородком. Джемме казалось, будто ее тело специально формировали так, чтобы оно могло идеально прилегать к его телу. Ванна, рядом с которой она стояла, была такого размера, будто кто-то поставил рядом целых три. Только это была одна ванна, и она уже была наполнена водой. Окно рядом с ней было открыто, и через него видна была луна, вынырнувшая из-за туч. Корзинки с угольями, пристроенные под ванной, заставляли воду испускать теплый парок.
— Размер слишком велик.
— По правде говоря, милая, мне уже это говорили, но я тебя уверяю, что тебя тут ничто не разочарует.
Он поддразнивал ее! Ее щеки заалели при мысли о том, что он намекает на нечто совсем иное, и она ткнула его локтем под ребра.
— Я не об этом говорю, сэр!
— О! Но думала-то ты о моем клинке!
— А вот и нет!
Он прижался губами к ее затылку, запечатлев поцелуй на нежной коже. Наслаждение разлилось по ее коже, и она невольно улыбнулась просто потому, что Гордон был рядом. Ощущать тепло его тела было так приятно, что она готова была стоять здесь столько, сколько он пожелает.
— Если учесть то, как мы расстались, то я только и думал, что о том моменте, как зазвонили эти проклятые колокола. Разве мне нельзя надеяться на то, что ты тоже о нем думала? Готов признаться, что мысль о том, что ты в этом признаешься, так меня осчастливит.
— Я думала о тебе!
Она произнесла эти слова импульсивно, совершенно не задумываясь. О чем тут можно было думать? Он делает ее счастливой, так почему же она будет отказывать ему в том же?
Его рука притянула ее ближе, и он осыпал ее шею жаркими поцелуями.
— Милая моя дикая кошка! Давай искупаемся вместе.
— Вместе?
Он отпустил ее и стянул с себя рубашку, обнажая торс. Высокомерное выражение на его лице говорило о прошлом опыте, к которому Джемма невольно его приревновала. Скрестив руки на груди, она заявила:
— Если ты приглашал в эту ванну Эньон, то — нет!
Он расхохотался, и она моментально вспылила:
— Я говорю серьезно, Гордон! Я не стану одной из твоих верховых кобылок!
Он сжал губы, стараясь справиться со смехом, но глаза его продолжали озорно сверкать.
— Ты ревнуешь, Джемма?
— Конечно, сэр. Почему это мне приходится стоять нагой, пока каждую пядь моего тела проверяют — и постель тоже, — и все ради того, чтобы доказать мою невинность, а моему жениху дозволяется «часто ездить верхом»?