Я положила лампочку на стул, она перекатилась туда-сюда.
«Осторожно! — сказал Бог. — Мы же не хотим, чтобы нам помешали».
Я открутила абажур — воздушный шар — и положила его на стул тоже, но он свалился на пол.
«Отлично, — сказал Бог. — Как раз то, что надо».
Я проверила провод на прочность. Слезла со стула, взяла школьный галстук. Забралась обратно, привязала один конец галстука к проводу над патроном, потянула. Завязала на другом конце галстука петлю, распустила ее пошире. Просунула в петлю голову. Ткань коснулась кожи — очень мягкая. Наверное, она пыталась понять, где же мой воротник.
Из-под потолка комната выглядела странно: как коробочка, и еще она как будто уменьшилась. Я подумала — а может, я уже спрыгнула со стула, потому что руки и ноги вроде как падали вниз, хотя на самом деле не падали, и я тоже не падаю, сказала я себе; в ушах было гулко, и галстук вроде бы затягивался. Нет, не затягивается, сказала я себе. Пока.
Я посмотрела на Красу Земель.
— Как это все было хорошо вначале, — сказала я. — А теперь мне кажется — лучше бы я вообще ее никогда не сотворяла.
«Все мы допускаем ошибки», — сказал Бог.
— Что Ты сказал?
«Я сказал: все мы допускаем ошибки», — сказал Бог.
— Мы? — Я ослабила галстук.
«Ты, Я — все».
Меня вдруг затошнило.
— А Ты в этом уверен? — спросила я.
«Разумеется, — сказал Бог. — На сто процентов. Двадцать три с половиной минуты».
В комнате был какой-то звук, словно что-то громко пыхтело.
— Что это за шум? — спросила я.
«Да это ты, — сказал Бог. — Ты не могла бы дышать потише?»
— Нет, — сказала я.
Колени у меня стали какие-то странные, они все норовили подогнуться, хотя я этого боялась просто ужасно, а левая нога сама по себе стучала по стулу.
Я подняла одну ногу со стула, взялась за галстук. Закрыла глаза, подняла вторую ногу. Темнота забилась и прыгнула мне навстречу. Голову заполнили цветные огни и посвист ветра. Я снова поставила обе ноги на стул и вцепилась в галстук, и все тело у меня было мокрое, как будто я долго-долго бежала, и зубы у меня стучали.
«Девятнадцать минут и девять секунд», — сказал Бог.
Нога соскользнула. По ногам текло что-то горячее. Я сглотнула, я изо всех сил старалась не заплакать.
«Девятнадцать минут и две секунды», — сказал Бог.
И тогда я сказала:
— Знаешь, чего я очень-очень хочу?
Бог рассмеялся:
«Ты подумай как следует, прежде чем еще чего-нибудь захотеть. Последние твои желания ни к чему хорошему не привели».
— Я хочу, чтобы Ты ушел отсюда и больше никогда не возвращался.
«Что?» — сказал Бог.
Я вцепилась в галстук.
— Я хочу, — сказала я, — чтобы мы больше никогда ни о чем не говорили.