Может возникнуть вопрос: а надо ли переиздавать песни, коль они известны? Это надо делать постоянно, ибо только так песня удерживается в сознании и душах новых поколений. Кроме того это форма защиты песни. Ведь классика сохраняется не сама по себе, вроде бы созданная на все времена, но звучит или молчит в зависимости от нашего духовного состояния. О том, почему и от кого следует защищать песню, проиллюстрирую на одном примере, чрезвычайно характерном. Как-то в кубанской газете «Человек труда» (№ 22, 2000) некто Владимир Бойко предложил новый, конечно же «улучшенный», текст знаменитого романса «Гори, гори, моя звезда…». Признавая, что этот романс «давно стал жемчужиной русской национальной культуры», автор вместе с тем отыскал в тексте «не очень удачные словосочетания», «огрехи» и предложил создать песенный вариант романса, свободного от указанных «недостатков». Примечательно, что «недостатки» усмотрены в самых совершенных строках.
Твоих лучей небесной силою
Вся жизнь моя озарена.
предлагается петь так:
Твои лучи небесной силою
Светили в жизни мне всегда.
Такое «усовершенствование» продиктовано, конечно же, поэтической нечуткостью, непониманием того, что поэзия непереложима на язык обыденной логики и ничем не заменима, и только при этом условии она выполняет свое предназначение духовного просветления людей. К этому стоит добавить, что непонимание поэзии граничит с непониманием жизни вообще, духовной природы человека. Кроме того, тут сказалась и нечуткость к тому, как песня живет в народном самосознании. Она не приспосабливается к каждой новой эпохе, но в неизменном виде входит в нее, находя отклик в душах, и, может быть, уже не тот, какой она находила в поколениях предшествующих. Но именно в своей неизменности она продолжает жить. И потом, если каждое новое поколение будет столь самонадеянно и легкомысленно «исправлять», конечно же из лучших побуждений, лучшие образцы пашей национальной культуры, от нее камня на камне может не остаться…
Но есть ли у нас основания из обширного современного песенного творчества выделять именно такой жанр? — слышу недоуменный вопрос строгих и бесстрастных классификаторов. И с их требованием строгой научности невозможно было бы не согласиться, если бы в наши дни мы не ощущали невероятного всплеска воинской песни, которую и определяем как офицерский романс, если бы эта песня не была бы столь популярной, если бы, наконец, в России снова не гремело оружие, если бы из каких-то невероятных глубин заблудившихся душ снова не поднималась темная сила, сеющая распрю и братоубийство… Мы не успели еще дочитать и обдумать «Белое дело», вышедшее в шестнадцати томах в издательстве «Голос», как снова оказались в ситуации очень сходной. Сходной, конечно, по губительности, да и по идеям и причинам, ее определяющим.