— Да уж, господа, — озадаченно сказал ротмистр Ковринский, кивая на пару новеньких, в смазке, пулеметов Мосина-Федорова, — не ожидал, что до начала боевых действий всё получить успеем. Что-то у нас с интендантами случилось, не иначе… Ладно, сейчас не об этом. Через два дня наша очередь пользоваться стрельбищем, которое первый эскадрон в овраге неподалеку от деревни Дембе оборудовал. Так что надобно еще раз, и как следует, проверить всех подчиненных и пристрелять оружие. Особенно пулеметы. Они, сами видите, с завода, как пристреляны — один Бог знает. И не забывайте о мерах маскировки и о боевом охранении.
Веснин поморщился. Ну какая глупость — двигаться по родной стране так, будто тут на каждом дереве сидит по вражескому разведчику. Нет, когда это все делается в учебных целях — оно понятно. Но они-то на войну идут, пора бы уж прекратить в игрушки играть.
Калиш по губернским меркам оказался совсем небольшим городом. Зато, по утверждению его жителей, это был самый старый город Польши, ведущий свою историю от древнеримской колонии Кализии, упомянутой еще во II веке греком Клавдием Птолемеем в «Географическом обзоре». И вполне понятно, что в столь старом городе оказалось достаточно питейных заведений, чтобы соскучившимся по такому времяпрепровождению господам офицерам пришла мысль собраться в одном из них за уже давно забытой «чарой зелена вина». А там, что опять же понятно, разговор снова закрутился вокруг предстоящей войны и всего ей сопутствующего. Когда корнет в сердцах высказался «о дурацких мерах маскировки», большинство молодых офицеров его горячо поддержали — ну глупость же несусветная! Потому как если никаких агентов нет — то от кого маскироваться, а если есть — так все одно не поможет, ибо надо быть полным дураком, чтобы не заметить, что здесь, в окрестностях Калиша, накопилось гигантское количество войск, которые вот-вот перейдут в наступление. А в том, что приказ на наступление должен поступить уже скоро, никто не сомневался — и так газеты были полны отчаянными призывами французов к русским исполнить-таки свой союзнический долг и ударить по немцам. Дела у «лягушатников» шли довольно плохо: немцы перли на них всей силой, и поделать с этим французы пока ничего не могли. А кроме того, были и другие, более приземленные, но не менее понятные признаки типа распоряжения закончить все мероприятия по ремонту и перековке лошадей к 17 августа…
— Вы не правы, господа, — вмешался даже не в спор, а в дружный хор молодых офицеров, возмущавшихся глупыми распоряжениями, поручик Сеславин. — Германцы совершенно не ожидают от нас наступления в ближайшие дни.