Видя задумчивое выражение ее лица, Хорус протянул дрожащую руку и дотронулся до пальцев Петронеллы.
— Простите, леди Вивар. Мои мысли теперь уже не так ясны, как прежде.
— Нет, — покачала она головой. — Мне кажется, сейчас они ясны, как никогда раньше.
— Но я вижу, что шокировал вас. Извините, если рассеял ваши иллюзии.
— Не могу не признать, что многое из сказанного вами меня сильно удивило, сэр.
— Но вам это нравится, не так ли? Вы ведь для этого сюда и прибыли?
Она хотела ответить отрицательно, но вид умирающего примарха заставил ее передумать, и Петронелла кивнула.
— Да, — сказала она. — Ради этого я сюда и приехала. Вы расскажете мне все?
Он прикрыл глаза.
— Да, — ответил Хорус. — Я расскажу все.
11
ОТВЕТЫ
СДЕЛКА С ДЬВОЛОМ
АНАФЕМ
Бронированные борта «Громового ястреба» были не такими гладкими, как у штурмкатера, но эта машина была удобной и могла доставить их на поверхность спутника Давина быстрее, чем более массивное судно. Сервиторы и механикумы уже начали подготовку к запуску, но Локен все время торопил их. Каждая секунда приближала смерть Воителя, а он не мог допустить, чтобы это произошло.
С тех пор как они доставили Воителя на борт, прошло уже несколько часов, но капитан так и не вычистил свои доспехи и оружие, а теперь, едва возобновив боезапас, собирался отправиться туда, откуда недавно вернулся. Стартовая палуба все еще была скользкой от крови людей, которых они так безжалостно отбрасывали с дороги, и теперь, осознав, что они натворили, Локен ощутил стыд.
Он не помнил лиц этих людей, но помнил треск костей и крики боли. Все благородные идеалы Астартес… Что они значили, если так легко оказалось забыть о них? Кирилл Зиндерманн прав, моральные устои и нравственные законы — всего лишь маска на зверином облике людей… и даже Астартес.
Если так легко забываются нормы общественного поведения, что же в таком случае может быть безнаказанно отвергнуто в более сложных обстоятельствах?
Окидывая взглядом посадочно-пусковую палубу, Локен мог обнаружить и другие, едва заметные изменения. По-прежнему грохотали молоты, лязгали крышки люков, а груженные боеприпасами тележки сновали между судами, но атмосфера на палубе стала более напряженной, словно сам воздух сгустился.
Противовзрывные створки все еще были наглухо задраены, но Локену казалось, что он слышит приглушенный плач и причитания собравшихся снаружи людей.
В широких коридорах вокруг пусковой палубы и на верхних ярусах наблюдательного отсека бессменно дежурили сотни людей с зажженными свечами. Они приносили многочисленные обеты и пожелания выздоровления Воителю, часто написанные на случайных обрывках бумаги неразборчивыми каракулями.